оружием или усыновления (adoptio). Естественно, что выступить против соотечественника и союзника, чтобы подать руку помощи пока еще совершенно чуждому ему блюстителю апостольского престола, Карл Мартелл не мог и не хотел.

С наступлением осени 739 года Лиутпранд остановил осаду Рима, намереваясь возобновить войну на следующий год. Папа отправил к франкскому майордому второе послание24 с письмом: «Превосходнейшему сыну Карлу, вице-королю (subregulo), Григорий папа! В крайней печали сердца и слезах мы сочли необходимым снова (cetera vice) писать вашему превосходству… Мы не можем более переносить притеснений и угнетения со стороны народа лангобардского. Они похитили даже все светильники (luminaria) у самого князя апостолов, даже те, которые были пожертвованы вашими предками и вами самими. Так как после Бога у тебя одного мы искали убежища, то ради этого лангобарды имеют нас в поношении (in opprobrium habent) и угнетают. Ради этого и церковь св. Петра ограблена и приведена в крайнее запустение» (Codex Carol. № 1). В следующем 740 году затруднения увеличивались и опасность стала еще настоятельнее. Едва Лиутпранд удалился от стен Рима, как оттуда вышел Тразимунд, сопровождаемый римским войском, римской милицией, и направился в свои прежние владения. При помощи римлян, он выгнал оттуда гарнизон, лангобардами оставленный, и торжественно вступил в Сполето, а герцог, поставленный Лиутпрандом, был убит. В то же время произошло восстание и в Беневенте против герцога Григория, поставленного также Лиутпрандом. Новый герцог Годескалк тотчас же вступил в союз с Тразимундом и папой. Понятен гнев Лиутпранда. Поднявшись в поход весной 740 года и направляясь через экзархат и Пентаполь в Сполето, он поступал жестоко и не щадил патримоний Римской церкви, рассеянных там во множестве. Это было так чувствительно для папы, что он сделал даже попытку примирения с Лиутпрандом; она, впрочем, осталась напрасной.

Надежда на благоприятный исход дела становилась все слабее… Отправлено было новое (третье) послание к Карлу Мартеллу: «Сердце наше волнуется крайней печалью, слезы не оскудевают в очах наших ни днем, ни ночью, ибо мы видим, что святая церковь Божия постоянно и отовсюду остается покинутой от ее собственных сынов, от которых она могла ожидать отмщения. Теснимые горестью, мы находимся в воздыхании и печали. Немного осталось от прошедшего года для помощи бедным во Христе и для поддержания светильников в области Равеннской, и вот мы видим, что и это малое истребляется огнем и мечом от королей Лиутпранда и Гильпранда (племянника его, объявленного соправителем). В самих римских областях отправленные ими многие войска сделали и делают с нами то же самое; они разрушили все дворы (salos) св. Петра и увели скот, который был там оставлен. Мы обратились к тебе, превосходный сын наш, и до сих пор к нам не приходит никакого утешения. Так как этим королям дана полная свобода движения с вашей стороны, то мы убеждаемся, что их ложные внушения находят у тебя лучший прием, чем наша правда. Мы боимся, чтобы тебе не поставлено было это во грех. И теперь там, где находятся эти короли, часто раздаются в поношение нам такие речи: “Пусть придет Карл, у которого вы искали защиты; пусть придут войска франков и если могут, то пусть помогут вам и вырвут вас из руки нашей”. Не верь, сын, ложным внушениям и убеждениям тех королей. Они внушают тебе одну только ложь, их письма содержат одни только увертки. Они говорят, что их герцоги – Сполетский и Беневентский – совершили против них какую-то вину, но все это ложь. Не за что другое преследуют они тех герцогов, а именно только за то, что они не хотели в прошлом году напасть на нас из своих областей, как они сами сделали», и т. д. В конце письма вновь повторяются мольбы о помощи (Codex Carol. № 2). Но Карл и теперь ограничился одним посредничеством. Война продолжалась.

* * *

Когда в 741 году умерли Карл Мартелл (21 октября) и Григорий III (28 ноября), преемник последнего папа Захарий (741–752) начал совершенно новую политику.25 Он отказался от союза с герцогами Сполето и Беневента, как ненадежными, и соединил свою милицию с лангобардским войском, под условием возвращения городов в дукате Римском, занятых королем еще в 739 году. Лиутпранд медлил исполнять обещание, и папа сам совершил путешествие к королю. Тот встретил его за полмили, держал узду коня, оказывал всевозможные знаки почтения; следствием этого посещения было то, что папа получил желаемое. Но Лиутпранд хотел возместить потери, и в 743 году войска его вступили в экзархат и Пентаполь. Папа Захарий снова вступился и помешал ему овладеть Равенной. Мир с папой оказывался весьма невыгодным для лангобардского короля: Равенна и Пентаполь, все еще признававшие власть византийского императора, входившие в состав империи, были дороги почему-то и для римского епископа, как будто он уже имел сам какие-то виды на эти области, и в желании овладеть ими сходились и сталкивались интересы папы и короля. Преемник Лиутпранда (не непосредственный) Рахис (или Рагис; 744–749) также сделал нападение на Пентаполь и Перуджию, но отказался от обладания ими, убежденный внушениями папы. Первая эта неудача так подействовала на короля, что он ушел в 749 году в Монте-Кассинский монастырь, желая посвятить себя Богу, чтобы не быть принужденным двоиться в своих желаниях и действиях.26 После него на престол лангобардский вступает знаменитый брат его Айстульф, получивший бразды правления вопреки желанию Рима. Борьба не на жизнь, а на смерть за обладание Римом была его целью; 750 год весь прошел в приготовлениях к войне; в 751 году Айстульф овладел Равеннским экзархатом и Пентаполем; в 752 году решено было идти на Рим. Что Рим не сможет устоять без посторонней помощи, в этом нет сомнения. Но где искать ее? Константинополь по-прежнему оставался далеко и враждебен…

В этот именно момент и прибыло известное посольство от франков в Рим. Епископ Буркгардт и капеллан Фульрад, говорит продолжатель Фредегария, были посланы в Рим, чтобы посоветоваться с папой Захарием относительно тогдашних королей франкских, только носивших это имя, но уже потерявших всякую власть. Папа отвечал через посланного, что лучше было бы, если бы пользующийся властью короля стал королем на самом деле; он выказывал полную поддержку франкам и повелел, чтобы Пипин Короткий (сын Карла Мартелла) был сделан королем. Итак, Пипин был провозглашен и помазан освященным миром от святой руки архиепископа и мученика Бонифация и возведен на трон по обычаю франков в городе Суассон.27 Что же до Хильдерика III, последнего Меровинга, то Пипин велел ему остричь волосы и