поддерживаемая властью тенденция, несомненно, должна была ориентировать судей на нарушение закона, требовавшего от них ранее вынесения решений на основе полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств преступления. Законодатель, между тем, нашел как всегда самое простое и вполне доступное для него решение проблемы, отменив принцип объективности, полноты и всесторонности уголовного судопроизводства. А также сняв со следователя, причисленного к стороне обвинения, принципиальную обязанность собирать, наряду с обвинительными доказательствами ещё и доказательства, оправдывающие обвиняемого.

Забвение важнейшего принципа (ст. 20 УПК РСФСР), нарушение которого требовало от суда возврата дела на дополнительное расследование, либо отмены приговоров, вынесенных на основании неполных или необъективных данных о преступлении, привело к тому, что издержки предварительного расследования в этой части перестали интересовать и следователей, и судей. Об этом свидетельствует статистика.

Так, если в конце ХХ века удельный вес криминалистических ошибок в работе следователя, связанных с неполнотой и односторонностью расследования, составлял около 60 % по сравнению со всеми остальными следственными ошибками, среди которых ошибки в квалификации деяний и процессуальные ошибки занимали незначительное место,[751] то ко второму десятилетию нового века про криминалистические ошибки, по крайней мере, судьи, благополучно забыли. Полагая, не без «подсказки» законодателя, отменившего ст. 20 УПК РСФСР, что таковых в их работе существовать не должно. Об игнорировании следственных ошибок, ведущих к неполноте, необъективности и односторонности расследования, свидетельствуют данные того же А. Д.Назарова, согласно которым доля ошибок в применении судами уголовного и уголовно-процессуального закона стала доминировать, составив уже более 90 %.[752] Но не потому, что их число в абсолютном измерении увеличилось, а потому, что ошибки в применении закона уже просто не с чем стало сравнивать.

В результате те ошибки, которые условно можно было бы отнести к несоблюдению принципа полноты, объективности и всесторонности, названные А. Д.Назаровым по-новому — ошибками, обусловленными несоответствием «выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, установленным судом …» составили лишь 5 % от общей массы.[753]

А если к тому же иметь в виду повальное увлечение «особым порядком» судопроизводства, по которому сегодня рассматривается до 2/3 всех уголовных дел, то вопрос о пробелах «судебного следствия в виде неполноты, односторонности и необъективности исследования обстоятельств уголовного дела», «естественным» образом должен был и реально утратил свою актуальность.[754]

Как видим, чтобы исправить статистику оправдательных приговоров, выносимых ранее ввиду нарушения одного из основополагающих принципов уголовного процесса, достаточно было просто от него отказаться, избавив себя от необходимости контролировать качество следственной и судейской работы. Невзирая на то, что этим принципом и следователи и судьи руководствовались на протяжении минимум полутора столетий (ст. ст. 264, 265 УУС 1864 года, ст. ст. 111, 112 УПК РСФСР 1923 года и ст. 20 УПК РСФСР).

По большому счёту утратили смысл и усилия адвокатов, направленные на поиск в материалах уголовного дела признаков неполноты, субъективизма и односторонности исследования обстоятельств преступления, как оснований отмены приговора. Само собой разумеется, что суд также перестал обращать внимание на издержки предварительного следствия, связанные с его неполнотой и односторонностью, как не влекущие по новому закону никаких правовых последствий.

Соответственно стал пропадать интерес и к изучению материалов уголовных дел как источнику информации о криминалистических ошибках. На бесперспективность попыток поколебать позицию следствия и суда ссылками на допущенные ими криминалистические ошибки, адвокаты отреагировали вполне ожидаемо, направив свои усилия главным образом на выявление процессуальных ошибок, дающих больше оснований к тому, чтобы поставить под сомнение допустимость собранных следователем доказательств и обоснованность принятых им и судом решений.

Впрочем, и отказ от принципа полноты, объективности и всесторонности следствия, равно как и признание следователя стороной обвинения — не единственные причины, по которым криминалистическим ошибкам при изучении материалов уголовных дел стали уделять незаслуженно мало внимания. Еще одна причина состояла в том, что в последние годы заметно увеличилось число юристов с высшим образованием, которые во время обучения так и не получили знаний основ криминалистики, переведенной многими юридическими ВУЗами страны в разряд факультативных дисциплин, то есть осваиваемых «по выбору» студентов. И это несмотря на то, что, как верно в своё время заметила В. С.Бурданова, главная причина допускаемых следственных ошибок «не в недостаточности знаний уголовного права и процесса, а в низкой профессиональной подготовке следователя и надзирающего за следствием прокурора в области криминалистики, в неумении выдвигать при планировании и проверять все необходимые версии, исследовать каждый факт с требующейся полнотой в соответствии с объективной действительностью…».[755]

Между тем, неиспользование или неквалифицированное использование в судопроизводстве криминалистических средств познания приводит к получению недостоверной информации о событии преступления. О чём вполне можно судить по материалам расследованных и рассмотренных судом уголовных дел. И даже те субъекты процессуальной деятельности, которым по должности положено было оценивать качество проведенного расследования и рассмотрения дела, не всегда сознавали, что именно знания криминалистики в той ее части, в какой она дает в руки субъектам познания события преступления научный инструментарий, осваивались ими, подчас, из рук вон плохо.

Впрочем, исправление допускаемых представителями правоохранительных служб ошибок если и было возможно, то только при наличии стремления к тому. Между тем, ликвидировать некомпетентность значительной массы сотрудников правоохранительных ведомств, в том числе криминалистическую, оказалось не так просто. Например, лишь 41 % опрошенных слушателей учебных заведений системы МВД назвали компетентность в числе приоритетных качеств будущих следователей.[756]

Непрофессионализм современных «уголовных» как в своё время выразился Ганс Гросс, «деятелей» — действительно серьезное препятствие для принятия справедливых и законных решений в уголовном судопроизводстве. Но это только полбеды. Куда более опасна для решения задач правосудия коррупция в системе правоохраны. По оценкам самих работников следствия и оперативно-розыскных подразделений коррумпированность и непрофессионализм остаются главными причинами неудовлетворительной работы в сфере борьбы с преступностью.[757] Закрытость, или как говорят, непрозрачность правосудия — и есть та «ширма», за которой процветают не только дилетанты от правоохранительной и правоприменительной системы, но и откровенные коррупционеры в форме или мантии «служителей закона». Сделать прозрачным процесс принятия решений, — не без оснований заметил известный исследователь организованной преступности и коррупции в России Луиз Шелли, — значит «создать возможность для сокращения числа должностных преступлений».[758]

Однако, несмотря на очевидные сложности в решении проблемы быстрого реагирования на злоупотребления в сфере правосудия, можно, тем не