— Ты хочешь сказать, что он предан тебе, Мелли, —заметила Индия, и холодное лицо ее потеплело от легкой улыбки, а взгляд слюбовью остановился на жене брата. — По-моему, ты первая, кого этот старыйгрубиян полюбил с тех пор, как.., м-м.., словом, после своей жены. Мне кажется,он бы даже хотел, чтобы кто-то оскорбил тебя — тогда он убил бы этого человека,чтобы доказать, как он тебя высоко ставит.

— Бог ты мой! Что это ты говоришь, Индия! —воскликнула краснея Мелани. — Он считает меня страшной простофилей, и тыэто знаешь.

— Ну, а я просто не понимаю, какое может иметьзначение, что думает или считает этот вонючий старик, — вставила Скарлетт.Стоило ей вспомнить, как Арчи отчитывал ее за каторжников, она тут же выходилаиз себя. — Мне, кстати, пора идти. Еще надо распорядиться насчет ужина,потом съездить в лавку и заплатить приказчикам, а потом — на лесной склад ирасплатиться с возчиками и Хью Элсингом.

— Ах, ты едешь на лесной склад? — переспросилаМелани. — Эшли собирался зайти на склад во второй половине дня, чтобыповидать Хью. Ты не могла бы задержать его там до пяти часов? Если он явитсядомой раньше, то, конечно, застигнет нас врасплох: мы еще наверняка будемвозиться с тортом или каким-нибудь блюдом, и тогда никакого сюрприза неполучится.

Скарлетт улыбнулась про себя — у нее сразу улучшилосьнастроение.

— Я задержу его, — сказала она.

Еще произнося это, она почувствовала на себе пронизывающийвзгляд светлых, почти лишенных ресниц, глаз Индии. «Она всегда так странносмотрит на меня, когда я говорю об Эшли», — подумала Скарлетт.

— Тогда задержи его, сколько сможешь, и послепяти, — сказала Мелани. — А Индия приедет и заберет его… Только самаприходи сегодня вечером пораньше, Скарлетт. Я хочу, чтобы ты была с самогоначала торжества.

«Она, значит, хочет, — мрачно размышляла по дорогедомой Скарлетт, — чтобы я была с самого начала торжества, да? Почему жеона не предложила мне принимать гостей вместе с нею, Индией и тетей Питти?»Вообще Скарлетт вовсе не жаждала принимать гостей на жалких торжествах уМелани. Но это было необычно большое торжество, да к тому же день рожденияЭшли, и Скарлетт очень хотелось бы стоять рядом с Эшли и принимать с нимгостей. Но она понимала, почему ей этого не предложили. А если бы не понимала,то ей стало бы все ясно из достаточно откровенного высказывания Ретта на сейсчет:

«Чтобы какая-то подлипала принимала гостей — а там ведьбудут все видные конфедераты и демократы?! Ваши представления о жизни столь жепрелестны, сколь и нелепы. Да вас пригласили туда только благодаря добромуотношению мисс Мелли».

В тот день Скарлетт одевалась для поездки в лавку и налесной склад тщательнее обычного. Она надела новое тускло-зеленое платье изпереливчатой тафты, которая при определенном освещении казалась сиреневой, иновую бледно-зеленую шляпку с темно-зелеными перьями. Если бы только Реттпозволил ей сделать челку и завить ее, насколько лучше выглядела бы на ней эташляпка! Но он заявил, что обреет ее наголо, если только она посмеет отрезатьсебе челку. А последнее время он был такой злющий, что и в самом деле мог этосделать.

День стоял чудесный — солнечный, но не слишком жаркий, светбыл яркий, но не слепящий, и от теплого ветерка, шелестевшего листвой деревьеввдоль Персиковой улицы, танцевали перья на шляпке Скарлетт. Сердце ее тожетанцевало, как, впрочем, всегда перед встречей с Эшли. Быть может, если онарасплатится пораньше с возчиками и Хью, они отправятся домой и оставят ее сЭшли наедине в маленькой квадратной конторке посреди лесного склада. Последнеевремя возможность увидеться с Эшли наедине появлялась все реже и реже. Иподумать только, что сама Мелани предложила ей задержать его! Вот смешно-то!

Сердце Скарлетт пело, когда она подъехала к лавке, и онарасплатилась с Уиллом и другими приказчиками, даже не спросив, как шли сегоднядела. А была суббота — день, когда в лавке идет самая оживленная торговля, таккак все фермеры приезжают в город за покупками, но она ни о чем не спросила.

По дороге на лесной склад она раз десять останавливаласьпоговорить с женами «саквояжников», разъезжавшими в роскошных экипажах, —правда, менее роскошных, чем ее собственный, не без удовольствия подумалаСкарлетт, — и со многими мужчинами, которые подходили к ее коляске и, стояв красной пыли со шляпой к руке, сыпали комплиментами. День был прелестный, онабыла счастлива, она хорошо выглядела и ехала по городу, как принцесса. Из-заэтих задержек в пути она приехала на склад позже, чем предполагала, и увидела,что Хью и возчики сидят на невысокой поленнице, дожидаясь ее.

— А Эшли здесь?

— Да, он в конторе, — ответил Хью, и озабоченноевыражение исчезло с его лица при виде ее веселых, смеющихся глаз. — Онпытается.., то есть я хочу сказать, он просматривает книги.

— А ему сегодня не следовало бы этим заниматься, —заметила она и, понизив голос, добавила: — Мелли послала меня задержать егоздесь подольше, пока они там дома готовятся к торжеству.

Хью улыбнулся: он был приглашен в гости. Он любил праздникии полагал, что Скарлетт тоже любит — судя по тому, как она сегодня выглядела.Расплатившись с возчиками и с Хью, Скарлетт круто повернулась и направилась кконторе, явно давая понять, что не желает, чтоб ее сопровождали. Эшли встретилее на пороге — он стоял, озаренный предзакатным солнцем, отчего волосы егоказались светлыми-светлыми; губы Эшли раздвинулись в улыбке, похожей наусмешку.

— Ба-а, Скарлетт, что вы делаете в городе в такое времядня? Почему вы не у меня дома и не помогаете Мелли готовить мне сюрприз?

— Ба-а, Эшли Уилкс! — возмущенно воскликнулаона, — Вы же не должны знать об этом. Мелли будет так разочарована, есливы не удивитесь.

— О, я и виду не подам, что знаю. Буду удивлен большевсех в Атланте, — сказал Эшли, и глаза его смеялись.

— А теперь признайтесь, у кого хватило низости все вамрассказать?

— Так поступили почти все мужчины, которых пригласилаМелли. Первым был генерал Гордон. Он сказал, что на своем опыте знает: еслиженщины решают устроить сюрпризом торжество, они обычно назначают его на тотсамый вечер, когда мужчина решил почистить и ??мазать все ружья в доме. А потомдедушка Мерриуэзер решил меня предупредить. Рассказал мне, как миссис Мерриуэзернадумала устроить ему однажды сюрпризом торжество, а сюрприз-то ждал ее, потомучто дедушка, лечивший втихомолку ревматизм с помощью бутылочки виски, оказалсяслишком пьян и к началу торжества не мог вылезти из постели… Словом, все, комудомашние устраивали сюрпризом торжество, сказали, что меня ждет.

— Вот низкие люди! — воскликнула Скарлетт, не всилах, однако, сдержать улыбку.

Он был совсем прежним Эшли, когда улыбался, — таким,каким она знала его в Двенадцати Дубах. Но он теперь редко улыбался. Воздух былтакой бархатный, солнце светило так мягко, у Эшли было такое веселое лицо, и онговорил так непринужденно, что сердце Скарлетт подпрыгнуло от радости. В грудиее что-то росло, росло, ей скоро стало больно от счастья — больно, как бываетот непролившихся горячих радостных слез. Она вдруг почувствовала себя сновашестнадцатилетней, и дух у нее перехватило от счастья и волнения. Ей неудержимозахотелось сорвать с головы шляпку, подкинуть в воздух и крикнуть: «Ур-ра!» Ноона представила себе, как ошарашен будет Эшли, если она такое вытворит, ирассмеялась — рассмеялась безудержно, до слез. Он тоже рассмеялся, откинувголову, наслаждаясь смехом: он, видимо, считал, что она потешается наддружеским предательством мужчин, выдавших секрет Мелли.