18 ноября 1943… после долгих месяцев без участия в церковной службе, без покаяния и причастия, без consolatio fratrum , побудь вновь моим пастором, как бывал прежде, и выслушай меня. Мне бы очень многое хотелось сообщить вам обоим, но сегодня удастся изложить только самую суть, поэтому письмо предназначается лишь тебе одному… Все это время я был избавлен от сколько-нибудь серьезных духовных испытаний. Тебе одному ведомо, как часто на меня набрасываются acedia, tristitia с их угрожающими последствиями, и меня огорчала мысль, что и сейчас ты тревожишься за меня. Я с самого начала сказал себе, что таким способом не стану тешить ни людей, ни бесов: если хотят, пусть делают все своими руками, а я надеюсь пребыть твердо в этой решимости.

Поначалу я много ломал себе голову над вопросом, в самом ли деле я служу Христу и ради этого служения причинил близким такое огорчение, но вскоре выкинул этот вопрос из головы как искушение, поскольку пришел к выводу, что на меня возложен долг продержаться в этой сложной ситуации со всеми ее проблемами, и я с полным удовлетворением делаю это и в этом с тех пор пребываю (1 Петр 2:20; 3:14) [70] 610.

Есть еще кое-что, о чем я должен поведать тебе лично: сильные воздушные налеты, особенно последний, когда взрывом выбило окна больничного изолятора и все бутылки и прочие медицинские средства посыпались с полок, а я лежал на полу в темноте и уже отчаивался пережить этот налет живым и невредимым, вернули меня к простоте молитвы и Библии611.

23 января 1944… Когда человек лишается всякой возможности в чем-либо участвовать, отрезан от всего, вдруг из-под тревоги проступает мысль, что теперь его жизнь полностью передана в лучшие и более сильные руки. Для вас и для нас главная задача на ближайшие недели, возможно, и месяцы – вверить друг друга этим рукам… Какие бы наши слабости, ошибки в расчетах и даже вина ни привели к тем или иным обстоятельствам, в самих обстоятельствах реальности присутствует Бог. Если в эти недели и месяцы мы останемся живы, мы увидим со всей ясностью, как все обернулось к лучшему. Глупо даже недолго тешить себя мыслью, будто тех или иных трудностей удалось бы избежать, прояви мы большую осмотрительность. Оглядываясь на прошлое, я вполне убежден, что все делалось правильно, и чувствую, что сейчас тоже все правильно. Отказываться от полноты жизни и ее подлинных радостей во избежание боли – не по-христиански и даже не по-человечески612.

9 марта 1944. Читая в некоторых письмах тревожные предположения… будто я тут страдаю, я отмахиваюсь от подобных мыслей. Это профанация. К чему драматизировать? Я «страдаю» ничуть не больше, чем ты и все остальные люди в нынешние-то времена. Разумеется, в тюремной жизни много ужасного, но где этого нет? Слишком мы много носимся со страданиями, слишком серьезно относимся к ним… Страдание – это что-то совершенно иное, оно должно обладать иным качеством и измерением, чем все, что я испытал до сих пор613.

11 апреля 1944. Я слышал, как кто-то вчера сказал, что для него последние годы прошли даром, пропали. Очень рад, что меня подобное чувство никогда не посещало даже на миг. И я никогда не сожалел о решении, принятом летом 1939 года, потому что твердо убежден (как это ни покажется странно), что моя жизнь шла прямым и непрерывным путем, в том числе и внешне. Все время накапливался опыт, за который я могу быть только благодарен. Если бы здесь, в этих условиях, моя жизнь и закончилась, в этом был бы смысл, который, мне кажется, я могу охватить – и в то же время, все это может оказаться подготовкой к новому началу, к новым задачам с наступлением мира614.

9 мая 1944. Мне очень грустно, что наши ожидания обмануты и я не смогу разделить с вами торжество, но я вполне примирился с этим. Верю, что все, происходящее со мной, исполнено смысла, что это совершается к общему нашему благу, даже если и противоречит нашим желаниям. Насколько я понимаю, я оказался здесь по какой-то причине и ради какой-то цели и могу лишь надеяться, что сумею ее осуществить. В свете высшей цели все наши разочарования и лишения – пустое. Нет ничего более недостойного и неверного, чем превращать редкие минуты радости, подобные той, что вы переживаете сегодня, в печаль из-за моего нынешнего положения. Поступи вы так, это совершенно не соответствовало бы истине и подорвало бы мой собственный оптимизм. Мы должны быть благодарны за выпадающие нам блага и удовольствия, однако ни на миг не упускать из виду то большее, ради чего мы живем, и это большее проливает на любую нашу радость свет, а не мрак615.