Залитый кровью Таргитай поспешно шагнул назад. Стоял крик, вногах барахталось, толкая, хватаясь за одежду, рассеченное, изуродованное тело,брызгающее горячей кровью. Меч в руке Таргитая дергался, как живая рыба,блестел, по нему текла кровь и, к ужасу Таргитая, мгновенно впитывалась, словнозолотое железо жадно пило человеческую кровь.

В спину ударила волна опаляющего жара. Он обернулся,закрываясь руками, отбежал от волны кипящего масла — по гребешкам плясалбагровый чадный огонь. С разбега ударился о стену, сбоку кричали люди. Струйкамасла добежала к ногам, рядом загорелись обезглавленные трупы, иные ещедергались, царапали ногтями каменные плиты. Таргитай отступил, кашляя и задыхаясь,но волны надвигались, пламя сливалось в огненную завесу. Над багровым огнемтрещал и клубился черный удушающий дым.

— За Агни…— прохрипел он сухим горлом. — За…

Он закашлялся, его зашатало. Меч не двигался. Таргитайподнял над головой — прощайте, не спетые песни! — с яростью ударил вмонолитные каменные глыбы. Жар стал невыносимым, волосы затрещали — вот-вотвспыхнут. Стена была несокрушимой, дворец строили велеты, все же под ногиТаргитаю посыпались блестящие осколки, один больно ушиб пальцы. Погибая, непомня себя, он рубил, ничего не видя — дым выедал глаза, а брови горели, подногами стучали тяжелые обломки. Он почти ронял Меч, ноги подгибались, как вдругв лицо словно удар кулака шарахнула струйка свежего воздуха.

Вскрикнув, он рубанул крест-накрест. Пахнуло холодом, он,открыв слезящиеся глаза, увидел в камне дыру с неровными краями, за ней —площадь и толпы киммеров.

Подняв Меч, Таргитай снова ударил — широко и страшно. Глыбывывалились на площадь, он выпал вместе с ними. Воздух был холодный, свежий,вокруг стоял крик, бегали, сверкая оружием, степняки. Из-под запертых дверейдворца валили сизые клубы, выстреливались шипящие багровые языки, вытекалагорящая струйка. Дым валил из высоких окон, а над дворцом поднимался высокийстолб тяжелого, черного, как смола, дыма, что раздвигался в черную тучу, гдестрашно блистали темно-красные языки.

Меч Таргитая рванулся навстречу врагам, вздернул его наноги. Коротко скрежетнул металл, блеснули на солнце обломки акинака, шлем,кисть руки с зажатым эфесом — срез был чист, словно перерубили не полосубронзы, а сочный прут орешника. На землю осели сразу двое: один с разрубленнымлицом, у другого голова запрокинулась, держась лишь на шейной жиле — израссеченного горла хлестала кровь.

— За кудов! — запоздало вскрикнул Таргитай.

Замелькали озверелые лица. Таргитай отступил, Меч бешеномелькнул перед глазами, выстроив стену из черного железа, похожую на занавес изсолнечных лучей. В спину внезапно уперлось твердым. Камни накалились отбушующего внутри пожара. Таргитай до боли сжимал рукоять Меча, стараясьудержать, не выронить. Кисть ныла, распухла.

— Прекрати! — вскрикнул он. — Не хочу столькосмертей…

Степняки падали, как скошенная трава. Звонко щелкали о стенуиз железа стрелы и камни из пращи, разлетались в мелкую щепу дротики.Отодвигаясь вдоль стены, он наступал на отрубленные руки и головы, сапогискользили в крови и по внутренностям.

Грозно дрогнула земля. Стена затрещала, на голову посыпаласькрошка, обломки цветной плитки. Киммеры разом отхлынули от Таргитая, их лицабыли задраны, глаза с ужасом глядели на крышу.

Передняя часть затрещала, пошла трещинами, стена медленнонаклонилась. Степняки бросились врассыпную. Каменная стена на летуразламывалась, площадь вздрогнула от тяжелого удара. Взвилась пыль, из горящегодворца с ревом и треском вырвался черный с багровыми языками огня дым.

Из дыма и пламени шагнул, шатаясь, огромный согнутыйчеловек. Он был красным, словно вынырнул из ковша с расплавленным металлом. Намощных пластинах груди, узлах мускулов вздувались широкие волдыри, по лицу игруди сбегали алые струйки.

— Добро, — прохрипел он. — Все еще неунянчили…

— Мрак! — вскрикнул Таргитай. — Ты жив!

— Рад бы смерти, да где взять? Что за народ вокругтебя? Почему не храпят?

— Не проснутся. Мрак, Олег погиб…

Мрак, страшно морщась обгорелым лицом, наклонился, поднялоброненную кем-то секиру с широким лезвием. Пузыри лопались, светло-красныеструйки крови и сукровицы потекли гуще. Оборотень казался голым, увечным.Таргитай наконец понял, что в облике друга странное — лишился в огне всейшерсти.

— Сплоховал волхв, — проговорил Мрак сжалостью. — Раньше его нос чуял кулак за трое суток! Тарх, хоть ты илодырь, каких свет не видывал, но тебе драться за двоих. Даже за троих. Я угорел,в голове звон — чертям разгон…

Степняки на этот раз набежали сомкнутыми рядами. Мракнеловко взмахнул секирой, на Таргитая брызнула бесцветная сукровица с темнымикомочками крови — по плечу оборотня пробежала трещина, открывая красное мясо.Мрак ругнулся, но лезвие рассекло степняка до пояса.

Таргитай молниеносно поворачивался, куда дергал Меч. Спервастарался только спасти кисть от внезапных рывков, но его хотели убить,размозжить голову, выпустить кишки — и он орал в ответ, на него бросались, онбил навстречу. Вдруг кисть перестала ныть, а Меч уже не дергал внезапно, аТаргитай озверело сек, крушил, сносил головы, рубил пополам.

Вдруг наступила тишина. Мрак задержал секиру над головой, снедоумением повертел головой. Он был весь залит кровью, безбровое и безволосоелицо было красным, в брызгах крови. Вокруг шевелились, дергались, пыталисьползти изрубленные руки и ноги, раненые захлебывались в лужах крови.

— Это кто их так? — спросил Мрак снедоумением. — Видать, чтобы сделать доброе дело, иной раз нужно озвереть.

— Куды просили, — напомнил Таргитай, тяжело дыша.

— Родителей надо чтить, — ответил Мрак. Грудь еговздымалась, кровь текла из ран. Хоть и лохматые, но родню не выбирают… Эй,плешивые!.. Шлите новых. Эти что-то заморились. Лежат, как коней продавши.

На них бежали, перепрыгивая через глыбы камня и трупы, ужетысячи степняков. Площадь сверкала мечами, секирами, копьями. Мрак, морщась,поднял секиру, криво усмехнулся:

— У меня такое странное чувство… хотя я не волхв… чтовсех упоить красным вином не сможем.

Таргитай не понял, почему многотысячная толпа, что моглазадавить их массой, забросать трупами, вдруг замедлила бег. Меч задрожал вруке, а Мрак смачно поплевывал на ладони. Лучники поспешно выстрелили, но Мечдаже не дернулся — стрелы ушли вверх, в небо.

На Таргитая упала тень. Ему показалось, что над головойзаверещал раненый заяц.

— Быстрее! Дорвались, остановиться не могут…

Над головами качался в воздухе, словно зависший на мгновениев теплом воздухе осенний листок, толстый ковер. Над краем белело лицо стрясущимися губами.