для особы такого положения. Просто дружеский подарок в благодарность за услугу.

Василиса говорила, но слова казались сухим горохом, которым проказливые мальчишки стреляют из трубочек. Горошины стучат о стенку, отскакивают назад, сыплются на половицы… Вот и слова сейчас с таким же стуком осыпались, не производя на Ражитопа ни малейшего впечатления.

Тяжелая голова медленно повернулась с неприятным мокрым лязгом. В круглых глазенках мелькнуло нечто осмысленное. Неужели понял и вспомнил?..

– Первуна? А, эта… давно дело было, – в горле оржавиника словно булькала болотная вода. – Говоришь, хочет она чего-то? Позабыла, видать, кто в топях царь? Тут только я могу хотеть.

– Амулет, тот, что у тебя на груди, желает возвернуть, – терпеливо повторила царевна. – Взамен предлагает вот это.

Большой золотой диск, усыпанный блестящими яркими камушками, Василиса вытащила из котомки, едва Ражитоп начал вылезать из своего логова. Диск крепился к причудливого плетения золотой же цепи. Безделушка, но сделанная искусно. Глазки Безрадушного во всяком случае засветились алчным блеском. Вот теперь все и решится – отдаст добровольно или…

– Так что же, ваше величество, обменяемся?

– Да ты мне не пойми что даешь! На такое царю и смотреть зазорно, – вознегодовал оржавиник, едва не сорвавшись в визг.

– Чистое золото с каменьями дорогими, яхонтовыми, – возмутилась в ответ Василиса.

– Не-а, не хочу, – пискнул Ражитоп и снова побулькал, как показалось – коварно.

Надо быть осторожней. Небось, задумал что-то, мечтает, как бы и новое сокровище урвать, и гостью незваную погубить…

Плюх! Темная вода взрывается фонтаном, из ржавой глуби выстреливает здоровенное щупальце-копье, метит в голову… да только где ж ему! А ведь с кем другим номер бы и прошел, не у всякого чутье на опасность в крови. Василиса просто чуть отклонилась вправо – смертоносная плеть просвистела возле плеча и ухнула назад, в ржавую грязь. Второе щупальце метнулось к царевне с другой стороны, его она, уворачиваясь, отбила палкой. Ах, как грубо сработано, твоя Оржавность! Щупальца свои распускать, царевну обижать?!

В подлых глазках так и читается полное разочарование: как же так, еда не могла уклониться, щупальце метило правильно! Наглые нынче Василисы пошли! Кабы хитрость удалась, можно было бы все сразу заполучить – и украшение дивное, блестящее, и вкусного мясца на закуску. Тело молодое, женское, сладенькое… Из полуоткрытого рта оржавиника поползла на вдавленный подбородок тягучая слюна.

Останавливаться болотный царь не собирался – добыча сама в рот лезет, нельзя такую упускать! Щупальца вновь вспенили воду, пытаясь нанизать наглую человечку. И тут возле колен чудища взметнулись несколько мелких фонтанчиков, тело задергалось и завалилось на бок, прямо в вонючую грязь.

– Эт-то что еще такое, пустите!

Писк и визг Ражитопа разносится далеко, только вряд ли кто услышит, сам ведь устроил так, что редкая тварь забредет в ржавое сердце трясин: никому неохота угодить на царский обед в качестве блюда.

– Кто вы такие? Как смеете! Ужо я вас! Я же царь! – урод дернулся, неловко завалился назад, его щупальца враз исчезли под грязной водой, а по толстому телу поползли, пеленая, крепкие ростки лозы.

– Царь – подколодная тварь!

– Царь – тухлых пиявок нажарь!

– Царь – попробуй, вдарь!

– Царь – с грязюкой ларь!

– Это неуважение! – вопил оржавиник.

Лознички! Вот ведь молодцы! Все у них «по задуманному идет», как Шурыш и затеял. Поработали на славу – оплели незаметно подводные щупальца и ноги чудища, резко и разом стянули, а теперь уже и тело оплетают, Ражитоп даже приподняться толком не может.

– Ну как, твое величество? Поговорим? – Василиса вытерла капли воды с лица и ступила ближе.

– Ты! Дрянь ты… подлая, а не… царевна!

– Мое предложение остается в силе: матушкин талисман в обмен на золотой кулон с самоцветными каменьями. За твое вероломство могу и не оставлять ничего взамен, сам знаешь, я в своем праве. Но раз уж предложила – слово сдержу. Ну как, согласен, твое Болотство?

Оржавиник булькнул нечто невнятное, затем разразился отборной бранью, поминая нехорошими словами и саму Василису, и Первуну, и всех обитателей болота, которыми он, по его мнению, правил, но в конце концов пробулькал-пропищал:

– Куда денешься… По ногам-рукам связали. Согласен…

Ржавая цепь и то скрипит приветливее.

– Вот и ладненько. Не утруждай себя, сама вещицу добуду.

Хорошо, что оржавиник полулежит в трясине, иначе до талисмана и не дотянуться. Василиса забралась на ржавую тушу и, аккуратно ощупав грудь чудища, попыталась вытащить украшение. Как же его выколупнуть из-под слоя ржавчины и густой болотной грязи? Придется ножом доставать.

Осторожно, слой за слоем, царевна освобождала оберег от напластований ржавчины и тины, из-под лезвия комьями сыпалась бурая крошка. Увлеченная делом, Василиса даже про нестерпимую вонь немного забыла!

Ражитоп внезапно задергался и захихикал:

– Ой, щекотно!

– Потерпи.

Ох, и не просто выцарапать амулет из вонючих, плотных наплывов!

Сверху мелькнула тень, послышалось хлопанье могучих крыльев, длинные красные лапы угнездились на груди оржавиника. Аист! Неужто тот самый, спасенный?! А бусел уже долбил крепким длинным клювом рядом с лезвием, усердно помогая доставать драгоценность. Ох, и силен – крошки ржавчины во все стороны летят, отслоившиеся пластинки в воду падают! А потом украшение само скользнуло в ладонь, засияло первозданным светом, словно не пролежало десятки лет в топкой грязи.

Все, как матушка говорила: металлический бант, покрытый рунами, в центре – кольцо, посередке банта горят, переливаются три камня – красный, синий, желтый. Словно три звездочки, а внутри камушков мерцает что-то, будто живое, шевелится, пузырится. Руны непонятные – Василиса таких никогда не встречала, а думалось, уже почти все выучила.

Спешить надобно, лоза против железа, хоть и ржавого, слабая защита. Шурыш с внуками недолго Ражитопа сдерживать сумеют, пора ноги уносить. Вон аист уже взлетел вверх, помахал крыльями, издал победное щелканье.

– Держи, как обещала! – Василиса сунула в лапу оржавиника золотую цепь с кулоном. – Негоже царевне слово нарушать, хоть и распоследнему поганцу данное. Уж извини, к обеду не останусь, и так загостилась. Уходим, ребята! Спасибо! – это уже парящему в сером небе аисту. Огромные крылья качнулись, словно в ответ.

От добытой у болотного царя вещицы ощутимо тянуло неприятным, колючим холодом, аж по коже озноб скользнул… Ох, неспроста матушка шкатулку дала для хранения находки! Пускай там полежит. Отложив посох в сторону, Василиса уселась прямо на необъятном животе Ражитопа и, вслепую копаясь в котомке, едва слышно хмыкнула. Вот же царю унижение! Расселась какая-то блоха на его величественных телесах, да еще и обижает нарочито – неторопливо своими делами занимается. Так заигрывать с судьбой Василиса не любила, но шкатулку-то достать надо! Уходить, конечно, тоже надо –