Сначала он шел, но потом река стала глубокой, и он поплыл.

– Я не думала, что река такая глубокая, – сказала Мальвина. – Мне казалось, просто ручеек.

Он вышел из воды, отряхнулся, подошел к нам.

Невысокого роста, немного сутулый, с загорелым лицом и большими губами.

– Здравствуйте.

– Как называется река? – спросил я по-португальски.

Он не понял, Исидора повторила вопрос.

Он замахал руками:

– Не знаю, не знаю. Здесь много рек. Здесь очень много рек. Разве упомнишь их названия?

– А вам не кажется, что он не тот, за кого себя выдает? – спросил я Исидору по-английски.

– Вполне вероятно. Но у нас нет возможности проверить, – спокойно ответила она.

– Я могу применить силу, – предложил я.

– Ничего не выйдет. Он начнет врать. Нет, лучше уж миром.

Человек то ли понимал по-английски, то ли по моему тону сообразил, что ничего хорошего я не предлагаю, и сказал на вполне понятном португальском:

– Вы мне не верите. Ну и не надо. Я пойду дальше.

– Ты говоришь по-английски? – спросил я.

– Я понимаю, только понимаю.

Его хитрые глазенки бегали.

– Хорошо, у нас действительно нет выбора. Мы тебе заплатим, а если ты все сделаешь, как мы договоримся, получишь еще.

– Я не понял.

Он начал еще говорить что-то на жаргоне. Исидора перевела:

– Он спрашивает, как мы потом заплатим. Говорит, что он нас потом не найдет.

– Давайте как честные люди, – предложил он на сносном португальском.

– Давайте, – согласилась Исидора.

– Вы мне платите сто пятьдесят крузейро, и я клянусь матерью и мадонной, что выполню. Я верующий и люблю свою мать.

– У тебя мать жива? – спросила Мальвина.

Он понял вопрос:

– Жива, но очень стара и болеет. Мы бедные люди. Кормимся только своими руками.

– Хорошо, – согласился я.

– Ты читать умеешь? – спросила Исидора.

– Умею.

В глазах его промелькнула обида. Точно, он не тот, за кого себя выдает.

Исидора достала последний оставшийся у нее лист бумаги, мы его берегли для костра, оторвала кусок и маленьким карандашиком начала писать.

– Это телефон, по которому ты позвонишь. Понял?

– Как не понять!

– Спросишь капитана Тиаго Коутиньо или кого-нибудь вместо него. Понял?

– Как не понять!

– Скажешь следующее: «Синьора Исидора Кордейру нуждается в помощи. Она вместе с друзьями идет по берегу реки». Твои родственники давно здесь живут?

– Давно. Очень давно.

– Они должны знать, как называется река. Впрочем, скажи только, откуда ты звонишь, и достаточно. Понял?

– Понял. Я запомнил.

– Хорошо, что запомнил. Но я все написала.

– Вы обещали заплатить, – напомнил человек.

– Верно.

Я отсчитал три бумажки по пятьдесят крузейро и отдал их с напутственными словами:

– И не вздумай обмануть.

– Уважаемый синьор, зачем мне обманывать? Ведь все так просто. Позвонить – и ничего больше. И я не обманщик. Я честный человек.

– Ладно. Иди.

Он повернулся и медленно вошел в реку. Потом дошел до того места, где река стала глубокой, положил деньги и записку в рот.

Вдруг он закричал и исчез в воде. Потом появилась его голова, он снова закричал, захлебываясь, снова исчез под водой. Он явно боролся с кем-то. Из воды показалась его рука. Она была серебряной и блестела на солнце.

– Отвернитесь, – настойчиво распорядилась синьора Исидора. – И идемте. Ему уже не поможешь. Это пираньи.

Мы отвернулись и стояли. Вода бурлила, но криков больше не было.

Пираньи. Так вот почему его рука мне показалась серебряной. Она была вся покрыта рыбами.

– Идемте, – снова сказала Исидора. – И постараемся забыть об этом человеке.

– Если у него в одежде нет документов, никто не узнает, кто он такой, – сказал я.

– Вот если бы поверил нам на слово… – начала Мальвина, но продолжать не стала.

Мы шли молча почти час.

Смерть каждого человека, которого только что видел живым, потрясает. Мальвина за эти два дня расправилась с тремя, но я отнесся к этому спокойно, они были плохие люди, и кроме того, в двух случаях это была законная самооборона.

И те трое умерли сразу. А этот боролся. Он стоял перед моими глазами, я слышал его крики. Съели. Человека съели у нас на глазах. От человека, который только что с тобой разговаривал, остался скелет. Я поглядывал на моих спутников и понимал, что они думают о том же.

– Смотрите! – закричала самая глазастая из нас Мальвина. – Фламинго!

И действительно метрах в двадцати от нас вдоль реки важно прогуливалась птица величиной с аиста, на розовых ногах, с длинным клювом и совершенно красным оперением.

– Это не фламинго, – объяснила Исидора. – Фламинго у нас тоже есть. Но это гуара. Обратите внимание, она красная, совсем красная. Это очень хорошо. Даже очень-очень хорошо. Значит, мы уже близко от океана. Потому что, чем эта птица живет ближе к океану, тем более алым становится оттенок ее перьев.

– Почему? – удивился я.

– Она ест крабов.

И в этот момент мы услышали шум мотора самолета. Потом увидели сам самолет. Такой же маленький, как тот, на котором мы прилетели.

Самолет летел на очень низкой высоте по направлению к океану.

– В кусты! – распорядился я.

Мы спрятались в кусты и сразу поняли, что поступили верно. Самолет начал спускаться и приземлился метрах в пятидесяти от нас.

– Отходим вглубь? – предложила Мальвина.

– Посмотрим сначала, кто это, а главное, сколько их. В конце концов, если это один человек или два, мы с ними справимся.

Из самолета выскочили двое. Они тотчас обратили внимание на наши следы и пошли по следам.

– Синьора Исидора, – распорядился я, – вы идете с ними на переговоры. Если что-нибудь опасное, поднимите одну руку. Если все в порядке, поднимите две. Если почувствуете опасность, отойдите в сторону. Главное, помните, нельзя оставаться на одной линии между ними и моим автоматом.

– Я поняла, – ответила Исидора и мужественно вышла из кустов.