Для реализации своих торговых и политических целей в зоне Персидского залива, сообщали российские дипломаты, Англия использовала широко разветвленную сеть агентов. «Только штатных представительств, – согласно документам Архива внешнй политики Российской империи, – у не насчитавлось там около двадцати»[362].

В зоне Персидского залива, информировал (05.04.1899) консул в Багдаде надворный советник Алексей Федорович Круглов, – «целый кокон английских политических агентств, гласных и негласных. В Бушире – генеральный консул, он же политический резидент, с обширным штатом помощников; в Маскате – консул; в Шардже и Дубае, на Бахрейне и в Бендер-Аббасе, в Линге и Джаске – официальные агенты; в Мохаммере [Мухаммаре] – вице-консул; в Фао и Катифе, Кувейте и Катаре – негласные агенты». Та же картина – и в Месопотамии. Англичане, по выражению А. Круглова, держали политическую жизнь в зоне Персидского залива в «стальных британских клещах», и смотрели «на этот край, как на свою собственность, подготавливаясь к его занятию, когда наступит благоприятный момент раздела, считая подобный раздел как бы решенным вопросом»[363].

Безраздельно хозяйничая в зоне Персидского залива, Англия болезненно реагировала на любые проявления активности в нем других государств. Особенно – на сокращение ее дивидендов от торговли и морских перевозок (грузовых и пассажирских) в связи с активизировавшейся деятельностью в этом районе в конце XIX – начале XX столетий России, Франции и Германии. К началу XX столетия «размеры английской торговли в Персидском заливе» приобрели такие размеры, говорится в донесениях российских дипломатов, что почти все «коммерческое движение» в том районе сосредоточилось в руках англичан. «Бритты первонствовали» и в ведущих портах Аравийского побережья Персидского залива, и в трех крупнейших портах Персидского побережья: в Бендер-Бушире, Линге и Бендер-Аббасе, а также в Басре и Мухаммаре, контролируя судоходство на реках Шатт-эль-Араб и Карун.

Из донесений российских дипломатов следует, что из 284 судов, посетивших в 1902–1903 гг. конкретно Маскат, 276 принадлежали англичанам и только 8 – русским. В 1906–1907 гг. на долю британских пароходов приходилось 93% суммарного тоннажа доставленных в Маскат грузов[364].

Следует отметить, что все эти достижения англичан явились результатом их кропотливой и целенаправленной работы. Так, задачу абсолютного подчинения своей власти арабов Договорного Омана британцы решали путем заключения (вслед за договором от 1820 г.) целой серии новых соглашений и договоров, а именно:

– Соглашения о морском перемирии (от 1835 гг., сроком на 6 месяцев, на период лова жемчуга, с последующим ежегодным продлением);

– Договора о прекращении военных действий на море (от 1843 г., сроком на 10 лет);

– Соглашениями о борьбе с работорговлей (от 1839, 1847 и 1856 гг.);

– Договора о вечном мире (от 1853 г.), в соответствии с которым Англия становилась главным и единственным арбитром при решении любых разногласий во взаимоотношениях племен и шейхств побережья Аш-Шамал.

– Исключительного соглашения (от 1892 г.), предоставившего Англии право вето, если так можно сказать, и в том, что касалось заключения шейхствами в землях Аш-Шамал разного рода договоров, включая концессионные, с другими странами. По этому соглашению Англия брала на себя обязательство по защите шейхств Договорного Омана от любой внешней и внутренней угрозы, но в то же время – и полномочия по представительству их политических и торговых интересов в двусторонних отношениях с другими странами. Следует сказать, что это соглашение стало базовым юридическим документом для подписания впоследствии Англией аналогичных договоров с шейхами Бахрейна, Кувейта и Катара;

– Соглашения о запрете контрабанды оружия (от 1902 г.; Ра’с-эль-Хайма, в отличие от всех других шейхств Договорного Омана, его не подписала);

– Соглашение с «договорными шейхствами» от февраля 1922 года. Согласно этому документу они обязались не разрешать эксплуатацию нефтяных ресурсов на своих территориях никому, кроме лиц, одобренных британским правительством (с Маскатом аналогичное соглашение Англия заключила 10 января 1923 г.).

Что касается конкретно Омана, то, помимо упомянутых выше договоров и соглашений, правители Омана подписали с Англией еще несколько, а именно:

– Договоры о дружбе и торговле (от 1839 и 1845 гг.);

– Договор о запрете работорговли (от 14 апреля 1873 г.), согласно которому Оман обязался также проявлять, во всем и всегда, дружественное отношение к Англии (с английской строны его подписал сэр Бартел Фрер);

– Договор о дружбе, торговле и судоходстве (от 19 марта 1891 г.), который де-юре закреплял существовавший уже к тому времени де-факто британский протекторат над Маскатом. Правитель Маската (сеййид Файсал ибн Турки) обязался не продавать, не отчуждать и не передавать в аренду никакой части своих владений никакой стране, кроме Англии. По восшествии на престол он заявил, что намерен руководствоваться во всех важных делах внешней политики султаната советом британского правительства;

– Договор о дружбе от 04.02.1939 г., сроком на 12 лет, который фиксировал абсолютную зависимость Омана от Англии ;

– Договор о дружбе, торговле и судоходстве (от 20.12.1951), сроком на 15 лет, согласно которому султанат официально признавался Англией независимым (на деле же по-прежнему оставался в орбите исключительного влияния Англии);

– Соглашение о предоставлении военной помощи (от 1958 г.)[365].

Интерес англо-индийских властей к Маскату, говорится в информационно-справочном материале русского генерального консула в Багдаде Алексея Федоровича Круглова, определялся долгосрочными интересами Британской империи в данном районе мира. Цель Англии, указывал А. Круглов, состояла в том, чтобы, «подчинив себе Маскат, использовать обширные владения правителя Омана на Аравийском побережье для установления полного контроля Британской империи над морскими коммуникациями на подступах к Персидскому заливу, а также для проникновения в другие земли Прибрежной Аравии, а оттуда – в Центральную Аравию». Англичане, докладывал А. Ф. Круглов, «не упускали ни одного случая, который можно было бы использовать для того, чтобы подчинить султана Маската своей власти окончательно».