Я прислушалась, лёжа тихо. Слушать было нечего. Только тиходышали ребята, чуть зашуршали простыни, когда повернулся во сне Джейсон.Абсолютно тихо было в комнате. Так что же это было? Тут я услышала этот звук —вода. В ванной течёт вода.

Я сунула руку под подушку, нащупала «браунинг» в кобуре.Если я спала не дома с пистолетом в кобуре, то на всякий случай держала кобурузастёгнутой. Нехорошо будет, если чья-то рука нечаянно отщелкнетпредохранитель, а другая рука так же случайно нащупает крючок… в общем,понятно.

Я расстегнула кобуру, вытащила пистолет и ладонью прикрыларот Натэниелу.

Он дёрнулся и проснулся, вытаращив глаза. Я показала стволомна дверь ванной. Натэниел кивнул и тронул Джейсона за плечо, а я вылезла изкровати и направилась к двери ванной.

Предохранитель я отщелкнула, пистолет держала двумя руками,направляя в потолок. Может, кто-то из других оборотней решил помыться. Этовполне в их духе — никого не будить и думать, что все путём. Неправильно былобы застрелить кого-то только за то, что он полез не в тот душ.

К двери я подошла сильно сбоку, чтобы моя тень не пересеклалуч света, хотя за спиной в комнате света не было, и этого бы не случилось, ноосторожность лишней не бывает. Полы халата мне пришлось накинуть на руку, чтобыв них не запутаться. Как я надевала халат — не помню.

Оказавшись у двери со стороны петель, я опустилась наколено, потому что если у того, кто там, есть оружие, то оно, вероятнее всего,будет наведено выше моей головы. Чуть выдвинувшись, я стала отодвигать дверьруками, по-прежнему сомкнутыми на рукояти. Хотелось дать глазам времяпривыкнуть к свету раньше, чем там заметят движение двери. То, что не стоит изтемноты врываться в освещённое помещение, я понимала — это значит ослепнуть напару секунд. Будь я уверена, что там враг, я бы выстрелила вслепую, но такойуверенности не было.

Из-под двери текла вода, и халат у меня под коленями промок.Это не душ шумел, это ванна наливалась. Теперь я слышала различие. Кто-топерелил ванну. Что там за чертовщина?

Дверь уже открылась до конца, и никого там видно не было.Была только ванна и вода, переливающаяся через край, и льющаяся из до упораоткрытого крана. Ноги у меня промокли. И холодно было, очень холодно, будтооткрыли только холодную воду. Кто же такую холодную ванну принимает?

В ванной был только умывальник, стульчак, перегородка иванна-душ. Помещение достаточно маленькое, чтобы оглядеть с одного взгляда.Прятаться негде. Чья-то шутка? Кто-то забрался, пока мы спали, заткнул ванну ивключил воду? Чтобы мы не заметили, пока нас не затопит? Или им все равно?Глупая шутка.

Я встала и зашлёпала по воде. Она была по щиколотку, и этобыло как-то странно. То есть такой глубокой вода не должна была быть. Подолхалата подхватило течение, будто я шла по ручью. И вода была холодная, ледяная.

А в ванне вода клубилась, и это тоже было неправильно. Невидно было дна. А ведь ванна не такая глубокая. Белая ванна, чистая вода.Почему же она непрозрачна?

Пистолет я держала дулом вверх, но потянулась отключитьводу. Наполовину я ожидала, что меня что-то схватит за руку, но этого неслучилось. Кран просто повернулся, и наступившая тишина оглушала. Только тихожурчала вода, плескалась по ванной. Она прояснилась, как в набранном из-подкрана стакане, когда в воде слишком много примесей. Молочная гуща осела на дно,и что-то в воде было. Выплывало из мрака, будто наводясь на резкость.

Бледная рука, волна рыжих волос — я смотрела в лицо Дамиана.Глаза его были открыты и мертвы, но ведь сейчас день. Он мёртв. Дышать ему ненадо. И он вполне может быть под водой, ему это не вредно. Однако логика непомогала. При виде плавающего под водой Дамиана я сделала то, что сделала бы,будь он человеком — потянулась к нему руками.

Пистолет я бросила на пол и сунула руки в ванну. Нащупалаего, ухватилась за рубашку и стала тянуть, тянуть из воды, но вода будто былатяжелее, чем должна быть, тяжелее и холоднее. И он уже был почти наповерхности, когда я поняла, что это не вода, это лёд. Его вморозило в большуюглыбу льда, и у меня руки вмёрзли в неё вместе с ним.

— Анита, Анита!

Это был голос Натэниела, его рука лежала у меня на плече, ия очнулась в спальне Джейсона. Пульс в горле просто душил меня. Я села,огляделась. Дверь в ванну была приоткрыта, но воды слышно не было. Сон.Приснилось.

Меня стало трясти, я дико замёрзла.

— Мне Дамиан приснился. Он был холоден, заморожен вольду.

— У тебя кожа как лёд, — сказал Натэниел.

Джейсон уже сел. Короткие светлые волосы растрепались, глазаещё не до конца проснулись.

— Что случилось?

Натэниел обнял меня, растирая мне руки.

— Когда ты ела последний раз, Анита?

— С тобой вместе, в машине.

— Больше двенадцати часов прошло. — Он посмотрелна Джейсона. — Ей срочно нужно поесть.

Джейсон не стал задавать вопросов — просто вылез из кроватии присел возле маленького холодильника, служившего заодно прикроватнымстоликом. Оттуда он вытащил тарелку фруктов — яблоки и бананы.

— Не люблю холодных фруктов, — сказала я.

— Анита, тебе приснился Дамиан, потому что ты поедалаего энергию. Съешь банан.

Вдруг я поняла, что он прав. От холода я отупела.

Джейсон подал мне банан, но Натэниел помог его очистить,потому что меня слишком сильно трясло.

Натэниел стал кормить меня кусочками, а зубы у меняпродолжали стучать. Когда я смогла проглотить банан, дрожь немного унялась, ноне слишком.

— Мясо, белки, — сказал Натэниел.

Джейсон достал коробку из китайского ресторана, но дажепредлагать не стал, покачал головой.

— Слишком старое.

Он вытащил белый пенопластовый контейнер и прочёл:

— Фахитас из «Эль Магея», вчерашние.

Натэниел открыл коробку, достал пальцами кусок говядины иподнёс мне ко рту:

— Ешь.

Я стала есть, и мясо было невероятно вкусно, даже холодное.Казалось, оно насыщает не только мой желудок. Разгребая жареный лук и перец, явыбирала куски говядины. Согревшись, когда кожа уже не обжигала льдом и меняперестало трясти, я стала есть медленнее, потом помотала головой.

— Больше не могу.

— Ты почти все мясо съела, — сказал Джейсон. Онсидел около кровати, положив на неё руки, а подбородок на руки. — Яслышал, как Натэниел сказал, что ты поглощаешь энергию Дамиана?

Я кивнула.

— Жан-Клод сказал, что вы с Натэниелом и Дамианомсоставили второй триумвират.

— Очевидно, — сказала я.