— Послушай, давай договоримся, ты у нас задержишьсяна месяц…

— Не выгоняйте меня, — чуть не зарыдалдомработник.

— Ты у нас задержишься на месяц, — повторилая, — и при этом будешь молчать.

— Совсем? — ужаснулся Амара.

— Говори поменьше, всем лучше будет, —вздохнула я. — Если возникнут проблемы, обращайся только ко мне. Больше ни ккому.

Большую часть ночи я потратила на поискикниги, но так ее и не обнаружила. Скорей всего, придя из сада, я кинуласброшюрованные листы на подоконник, в пачку газет, предназначенных на выброс, аИрка отволокла прессу на помойку. Я лишилась возможности с карандашом в рукепрочитать «Десять негритят» и еле-еле дождалась утра, чтобы позвонить РитеАморади.

— Алло, — бодро отозвалась знакомая.

— Надеюсь, не разбудила тебя! — обрадоваласья. — Это Даша Васильева, прости за слишком ранний звонок.

— Я всегда встаю в шесть, — отрапортовалаАморади, — пробежка, душ, здоровое питание, надеюсь дожить до пятисот лет.

Если Риту не перебить, она будет говорить безумолку, поэтому я задала вопрос:

— Ты по-прежнему преподаешь в музыкальномучилище?

— Увы, родители не научили доченьку ничемуполезному, — заерничала Ритка, — убивать, воровать, брать взятки я не умею!Приходится на скрипочке пиликать. Трень-брень.

— Тебе знакома фамилия Гинзбург? ЮрийГинзбург. У него есть дочь Варвара! Он композитор.

— Юрий… Юра… ах Юрка! Но какой же он музыкант!Пиликалка! Господи! Вот времена настали! Если человек ходил два года вмузыкальную школу, а потом стал писать кретинские песенки типа «Ла-ла-ла — тымой навсегда», он уже считается композитором. Фу! Юрка лабух! Цзынь-брынь! Нотеперь время посредственностей, чем тупее, тем дороже!

— Ритуля, мне не нужна оценка творчестваГинзбурга. Расскажи мне о нем в общих чертах. Пожалуйста.

— Ха! Он педик! Это всем известно! Не секрет.

— А откуда у него дочь Варвара??

— Слушай, — заверещала Ритка.

Я села в кресле по-турецки: Аморади идеальныйвариант, если вам нужно о ком-то подробно узнать. Сейчас Ритуля сообщит мневсе: вес, рост, размер ноги, группу крови, опишет позу, в которой Юрий любитспать, перечислит жен, любовниц, тьфу, любовников, назовет излюбленные блюдаГинзбурга и размер его печени, определенный последним УЗИ.

Юрий Гинзбург происходил из семьи музыкантов.Мама играла в оркестре, отец стоял за дирижерским пультом. Скрипачка — это небалерина, конечно, и ей нужно выглядеть прилично, но пара-тройка лишнихкилограммов, налипших на талию Диты Гинзбург, никого не волновала. Дита родилатроих сыновей и одну дочь. Дети выросли замечательные, все они, естественно,окончили музыкальную школу и стали профессионалами, хорошо устроились все,кроме самого младшего, Юрочки, маминого любимца.

Очевидно, на Юре природа не просто отдохнула —она на нем выспалась. Мальчика обучали в школе нотной грамоте и игре нафортепьяно только из уважения к его родителям и старшим братьям с сестрой.По-хорошему, Юру следовало отчислить, но он был одним из знаменитой творческойдинастии, поэтому получил диплом. Последнее, что успела сделать Дита передсмертью, это пристроить Юрочку в третьеразрядный оркестр.

— Ничего, солнышко, — утешила матьнезадачливое чадо, — опыт наиграешь.

Дита кривила душой. Конечно, фанатичнаяработоспособность дает подчас потрясающие результаты, но одной техники мало,нужен еще и талант, а вот его запасы у Господа закончились на старших детяхдирижера. С началом перестройки Гинзбурги разлетелись по свету. В Москвеостался один Юра, некоторое время он сидел без работы, но никогда ненищенствовал.

Здесь надо упомянуть об одной особенностиЮрия. Даже Ритка, пытаясь перечислить всех его любовниц, иссякла на сороковойфамилии.

— Всех его баб не назвать, — констатировалаАморади, — я могу выделить только тех, кто с нашим Дон Жуаном больше месяцапродержался! Ты его видела?

— Юрия? Нет, — ответила я.

— Страшнее только голод, — вздохнула Рита, —маленький, кривоногий, носатый, лысый, волосатый, а дамы за него дерутся,подарками засыпают!

— Нельзя быть одновременно лысым и волосатым,— урезонила я разошедшуюся Аморади.

— Запросто, — не сдалась подруга. — На башкелысина, а тело будто в мохеровом свитере. Только не подумай про меня чегоплохого! Я его голым на речке видела. С Юркой Света Лукашина жила, она с нимгод продержалась, мы вместе на пляж ходили! Такой гиббон, а бабы пачкамипадают! Хотя — с его-то деньгами! Если гоблин ездит на «Бентли» и имеет вбумажнике пару платиновых кредиток, он Аполлон.

— Постой, — удивилась я, — только что тынедвусмысленно намекнула, что Юрий существовал за счет любовниц.

— Было, было, но его подобрала Тина Рик,слышала про нее?

— Нет.

— Дашка! Ты где живешь?

— В Москве!

— Похоже, что в тундре! Тина Рик, звездаэстрады семидесятых. Она Юрочку из грязи вытащила, отмыла, одела, он за нейсумочки носил, а потом начал песни писать! Жуткие! Бренд-кенц! Та-та-та! Ивзлетел! Нынче он богатый, знаменитый, морда гладкая! Женился на проститутке,бывшей подпевке. Говорят, он ее у Вадима Колина отбил. Про него хоть слышала?

— Нет.

— Вау! Он царь пластиковых пакетов! Производитупаковку и мешки с логотипами. Прикинь объем торговли! Теперь Юрка на горе, аего братья и сестра в жопе. Что толку от их музыкального таланта? Один вАвстралии, другой в Чехии, а сестричка на Мальте, всех Юрка содержит.

— Похоже, он добрый человек.

— Юрка? Нет, конечно. Ему приятнородственничкам рублик сунуть. «Ах, вы меня презирали, дерьмом считали? Ничего,теперь, чтобы с голоду не подохнуть, в пояс кланяйтесь!»

— Ты же говорила, что Юра мужчинанетрадиционной сексуальной ориентации! — вспомнила я начало беседы.

— И что? Он пидор!

— С огромным количеством любовниц?

— Душевный педераст!

— Ясно, теперь о дочери.

— Маленькая крыса! Вся в папочку, — вскипелаАморади, — я видела, как она няньку по морде колготками хлестала. Весьма крутоеповедение для малолетних.