Между тем хозяин дома, потерявший массу времени на открываниеи закрывание ворот, загнал машину в гараж и появился на крыльце. Едва он поднялруку, чтобы толкнуть дверь, как зазвонил мобильный телефон, прицепленный к егопоясу.

— Да! — Коротко бросил Хрюкин, у которого сегоднявыдался весьма неудачный день. — Слушаю вас, говорите!

— Ах, Пал Семенович! — проворковал сдобный женскийголос так нежно и одновременно страстно, словно задался целью соблазнитьХрюкина прямо по телефону. — Как поживаете?

— М-м… Неплохо, — соврал тот и замер, ожидаяпродолжения.

— Моя дочь уже приехала к вам?

Хрюкин хлопнул себя ладонью по лбу и выругался однимигубами. Он совершенно забыл про пациентку, которая требовала особого подхода инамеревалась терзать его прямо на дому.

— Еще нет, — коротко ответил он, кое-как совладавс эмоциями.

— Не забудьте, что мое солнышко чрезвычайновпечатлительно. Она станет отвлекать вас разговорами, придумывать всевозможныеуловки и отговорки. Может сказать, что ее тошнит и кружится голова. Вы недолжны обращать на это внимания!

— Не буду! — пообещал Хрюкин.

— Тогда хорошо. И смотрите, не напугайте ее своейбормашиной. Сделайте все так, как мы и договаривались. Заговорите ей зубы!

Отключившись, Хрюкин топнул ногой.

— Разве я чертов заклинатель? — рявкнул он,адресуясь, вероятно, к мировому пространству. — Я стоматолог! Я лечу зубы,а не заговариваю их!

Через дорогу от дома Хрюкина начинались кукурузные поля.Залегший среди молодой кукурузы Скобкин в этот самый момент толкнул Женю вспину, чтобы придать ей необходимое ускорение. Она перебежала через шоссе,отворила резную калитку и оказалась прямо за спиной рассерженного стоматолога.Упасть в обморок ей не давала лишь мысль о благородстве собственной миссии.Внутренне она была полна решимости идти в атаку. Оставалось только разлепитьсклеившиеся от страха губы и прочистить горло.

Обернувшись на шум, Хрюкин увидел Женю, бледную словнопривидение, и, решив, что это и есть та самая трусливая пациентка, о которойтолько что шла речь, широко улыбнулся. Сделал он это молниеносно, и со стороныказалось, будто улыбку со всего маху прилепили на его лицо.

Сказать по правде, Хрюкин был сегодня совершенно не внастроении заниматься частной практикой, однако за один вылеченный зуб своейдоченьки мамаша обещала заплатить немыслимые деньги. Кроме того, у самой мамаширот был девственно нетронут и сулил Хрюкину хороший заработок. И этообстоятельство никак нельзя было сбрасывать со счетов.

— Здравствуйте! — сказал он со зловещей, какпоказалось Жене, ухмылкой, подскочил к ней и запер калитку. — А я вас жду.

Увидев, что при этих его словах Женя отшатнулась, он, крепкосхватив ее за локоть, стал заталкивать ее в дом.

«Он меня ждал! — в ужасе подумала Женя. — Значит,он следил за мной! Я для него нежеланный свидетель. Наверное, он хочет меняубить».

— Не троньте меня! — закричала Женя, и ПетяСкобкин, оставшийся в кукурузе, мгновенно насторожился.

Захлопнув за собой дверь, Хрюкин запер ее на ключ, а ключопустил в карман брюк. Тяжело дыша, Женя с ужасом смотрела на него.

— Вы думаете, это больно? — спросил Хрюкин, изовсех сил стараясь выглядеть добрым. — Ошибаетесь! Я сделаю все нежно, какмама.

— Меня тошнит, — сказала Женя, трясясь всем телом.«Начинается!» — подумал Хрюкин. Женя же подумала совсем о другом. Черт дернулпридумать такую глупость! Как Скобкин узнает, что ее убивают? И вообще, как онпопадет в эту крепость со своим пистолетом? Было только одно средство дать емузнать о своих неприятностях — поднять шум до небес. Может, разбить окно? Но всеокна в пределах видимости были зарешечены. Значит, придется визжать. И чемгромче, тем лучше. Однако, прежде чем начинать визжать, надо все-таки хотьчто-то выяснить. Заставить Хрюкина признаться, шокировав его.

— За что вы убили моего двоюродного брата? —спросила она, в упор глядя на стоматолога.

Хрюкин, намеревавшийся пригласить Женю в кабинет и ужеоткрывший было для этого рот, от неожиданности лязгнул челюстью. Емупотребовалась целая минута, чтобы вновь обрести дар речи.

— Пардон! — возмутился он, когда наконец смогзаговорить. — Я? Кого-то убил?

— У меня есть доказательства! — крикнула Женя и,достав из кармашка фотографию, сунула Хрюкину под нос.

Увидев снимок, хозяин дома тотчас же исполнился негодования.

— Мерзавец! — воскликнул он. — Так это и естьваш двоюродный брат, чтоб ему пусто было?

Фотографию сделала Маргарита два месяца назад из окна своейспальни. После этого она размахивала ею перед Яном, приговаривая: «Да тынастоящий лев! Гляди, какой грозный! Как ты накинулся на него!» Это было послетого, как Хрюкин столкнулся с запутавшимся в шелковых простынях Яном лицом клицу в спальне неверной супруги. Поскольку Ян и Хрюкин были знакомы, сценаревности получилась особенно отвратительной. После урагана, разнесшего полдома,Маргарита целых десять дней хранила верность супругу. Занятие это оказалосьстрашно утомительным, и теперь она изо всех сил старалась наверстать упущенное.

Женя тем временем решила, что пришло время блефовать:

— У меня есть сведения, что в понедельник вечером Янвошел в этот дом и не вышел из него! — выкрикнула она.

— Если он не вышел, это означает только одно: что мояжена замучила его до смерти! — сообщил Хрюкин, ревность которого современем не уменьшалась, а только закалялась в битвах. — У нее, у нее надоспрашивать! Маргарита! — завопил он.

Между тем Маргарите ценой огромных усилий удалось запихнутьЛоренцио в шкаф. Он ни за что не хотел лезть в окно и дико хохотал, когда онатолкала его в спину, думая, что это такая игра. В шкаф, впрочем, он тоже лезтьне желал.

— Не понимаю, почему ты сопротивляешься! — злиласьМаргарита. — Шкаф раздвижной, в нем просторно и прохладно!

В конце концов она победила, и Лоренцио оказался, где и былозадумано. Засунув туда же упаковку пива и пакет чипсов, Маргарита сдула с лицавлажный локон и побежала вниз. Еще на лестнице она услышала крики мужа ивторящий им женский голос.

«Эта ведьма уже здесь! — ахнула про себя Маргарита,полагая, что в гостиной находится не кто иной, как жена Леонида. — Сейчасмуженек снова примется колотить дорогие вазы. Мне тоже достанется». ОднаждыХрюкин в неистовстве засветил супруге кулаком в глаз. В знак протеста Маргаританосила синяк целых две недели — придавая ему при помощи фиолетовых теней особоугрожающие размеры и очертания.

— Салют! — сказала она, влетая в гостиную. —Что за крики, что за шум?

Сказать по правде, сейчас Маргарите ужасно не хотелосьскандалить. Ей казалось пошлым разбираться с женой одного любовника, когда еепостель еще хранила очертания тела другого. Но, увидев Женю, глаза которойгорели фанатичным блеском, она поняла, что малой кровью не обойтись.