успешно сдав экзамены, также станут не только профессорами университетов – Харьковского, а затем Киевского, но и известными поэтами, прозаиками, учеными-славяноведами.

Будучи деканом словесного факультета университета (1838–1841), П. Гулак-Артемовский вместе с коллегами П. И. Кеппеном и А. А. Валицким поддержал кандидатуру молодого ученого Измаила Срезневского для участия в проекте, предложенном Министерством народного образования, по которому исследователю нужно будет осуществить длительную научную командировку в славянские земли, чтобы основательно подготовиться к работе на новообразованной кафедре истории и литературы славянских наречий («Инструкция в руководство г. адъюнкту Срезневскому по случаю назначаемого для него путешествия по славянским землям с целию изучения славянских наречий и их литературы», 1839 г.). Результатом этой командировки стала докладная министру народного просвещения, в которой И. Срезневский отмечал: «…едучи с запада на восток по Южным отрогам Карпатского хребта, в Ужгороде… путешественник слышит уже южнорусское наречие, господствующее в народе». Носители этого наречия, по его мнению, «родные братья украинцев», и «житель Харькова может разговаривать с жителями Ужгорода, как разговаривает москвич с коломенцем».

С 1841 года и до выхода в отставку в 1849-м Петр Гулак-Артемовский – ректор Харьковского университета. Он продолжает поддерживать И. Срезневского, который за время командировки сформировался как профессиональный ученый-славист, при составлении программы по новой дисциплине – «предмету истории и литературы славянских наречий», рассчитанной на три года обучения в университете; и при избрании Срезневского на должность и. о. экстраординарного профессора (1843 г.). Лекции профессора И. Срезневского имели потрясающий успех. Вот что писал один из его харьковских слушателей: «Студенты всех факультетов… толпами шли слушать красноречие профессора; самая большая университетская аудитория… не вмещала всех желающих. Новизна предмета, живость изложения, то увлекательного и приправленного цитатами из Коллара, Пушкина и Мицкевича, то строго критического, но не лишенного юмора и иронии, – все это увлекало студенческую молодежь, все это было таким необычным, и еще ни разу до того времени, как рассказывали, такого не случалось на университетской кафедре».

В этом есть заслуга и Петра Гулака-Артемовского, который хоть и не проявил себя как ученый-славист, однако показал себя талантливым организатором научной школы славистики в Харьковском университете.

В 1855 году П. Гулака-Артемовского избрали почетным членом Харьковского университета, а еще раньше – членом Копенгагенского общества северных антикваров, членом-корреспондентом статистического отделения при Министерстве внутренних дел, членом Королевского общества друзей науки в Варшаве.

Как мы видим, административная деятельность приносила честолюбивому П. Гулаку-Артемовскому генеральские чины, многочисленные подарки от «августейших особ императорского дома». На гражданской службе он дослужился до чиновника IV класса – действительного статского советника (что приравнивается к воинскому званию генерал-майора, это давало его наследникам право на потомственное дворянство), был награжден орденами Российской империи: Святой Анны III, II степеней, II степени с императорской короной, Святого Станислава II степени и Святого Владимира IV степени.

В педагогической деятельности и жизни Петр Гулак-Артемовский оставался человеком ярко выраженных консервативных убеждений.

Глава девятая

Инспектор

Долгой и плодотворной была работа профессора Харьковского университета Петра Гулака-Артемовского в Харьковском институте благородных девиц. Сначала он преподавал в институте французский язык, в 1827 году его назначили классным инспектором, а с 1831-го он руководил учебной частью и Харьковского, и Полтавского институтов благородных девиц.

П. Гулак-Артемовский первым в Российской империи предложил вести преподавание всех предметов на русском языке вместо французского и немецкого, но его предложение было реализовано лишь в конце 50-х гг. ХIХ века. За тридцать один год службы в Харьковском институте (с 1818-го по 1849 год), как уже отмечалось, П. П. Гулак-Артемовский тринадцать лет работал без жалованья. Лишь в 1831 году по приказу императора Николая I он стал получать ежегодно две тысячи рублей.

В Харькове Петр Гулак-Артемовский подружился с Григорием Квиткой-Основьяненко. Своему другу он посвятил первое собственное стихотворение «Настоящая Доброта», прислал ему басню «Пан и Собака». Эта дружба продолжалась до самой смерти Григория Квитки-Основьяненко, который умер на руках Петра Гулака-Артемовского.

Гулак-Артемовский становится одним из соратников Григория Квитки-Основьяненко в деле открытия и организации деятельности Харьковского института благородных девиц.

Первые институты благородных девиц в Украине – Харьковский, Полтавский, Одесский, Керченский – появились исключительно благодаря местной инициативе, поддержанной царским правительством. Институты благородных девиц в Украине были основаны по аналогии с открытым в Санкт-Петербурге (в 1764 году по инициативе императрицы Екатерины II) при Воскресенском Новодевичьем монастыре Воспитательным обществом для 200 благородных девиц (именно так тогда назывался Смольный институт).

Исследователи высказывают различные мнения относительно времени основания институтов в украинских городах: в Харькове (1812 или 1818 год), Полтаве (1817 или 1818 год), Одессе (1828 или 1829 год), Киеве (1838 год). Школы эти были невелики. Бюджет институтов благородных девиц состоял из дворянских средств, правительственного вспомоществования, частных пожертвований, городских доходов и собственно платы за обучение (в среднем 300 руб. в год).

Открытию института благородных девиц способствовали благотворительная деятельность и содействие делу просвещения граждан города Харькова, в частности неутомимая деятельность братьев Андрея и Григория Квиток и Петра Гулака-Артемовского.

Институт благородных девиц в Харькове был основан по инициативе дворянского благотворительного общества. Основная же заслуга в получении разрешения на открытие этого учебного заведения принадлежала выдающемуся государственному деятелю, сенатору Андрею Федоровичу Квитке, харьковскому предводителю дворянства (1810–1828 гг.).

29 апреля 1812 года совет дворянского общества во главе с Григорием Федоровичем Квиткой внес предложение учредить особый институт, в котором должны были воспитываться 20 девушек из бедных дворянских и обер-офицерских семей, чтобы дать воспитанницам педагогическое образование, обеспечить должным образом усвоение ими нескольких полезных курсов наук, с помощью которых они могли бы потом, после окончания института «добывать себе благородное пропитание в имениях богатых помещиков для обучения их дочерей». То есть чтобы они имели возможность и необходимые знания для работы гувернантками или домашними учительницами в обеспеченных семьях.

Первое здание, в котором размещался институт, принадлежало священнику Вознесенской церкви Василию Фотиеву; оно находилось на Вознесенской площади (ныне – площадь Фейербаха).

В 1813 году дом Фотиева уже стал маловат, поэтому нашли другой, дом госпожи Зарудной, с земельным участком и садом, «благодаря чему воспитанницы будут избавлены от поисков места для прогулок и необходимости ходить по улицам, где есть возможность встретить нечто неподобающее их полу и возрасту». В этом особняке институт пребывал на протяжении 1817 года, пока благотворительное общество не приобрело два здания с дворовыми постройками и садом в Дмитриевском приходе; в это новое помещение институт переехал в следующем году, а до этого один год находился в доме Г. Ф. Квитки. Деньги, необходимые для покупки дома, были собраны путем пожертвований от разных лиц.

В 1829 году император Николай I повелел отдать Харьковскому институту дом на Сумской улице, который предназначался для кадетского корпуса. В одном из помещений была построена церковь Св. Марии Магдалины.

18 августа 1812 года