— Я не могу вам помочь, — сказал я ей.

— Почему?

— Потому что я работаю над кое-чем другим и для кое-когодругого. Я могу получать информацию, а не делиться ею. Скажу вам только одно.

— Что?

— Не лейте слез по поводу кончины Друда Никерсона.

— Чтобы я стала плакать из-за этого жулика! — сердито воскликнулаона. — Я только хочу знать, что теперь будет с зональной системой. А чтокасается этого двуличного… Хотя о мертвых не принято говорить дурно.

— Можете смело говорить о нем, что хотите.

— Что вы имеете в виду?

— Он не мертв.

— Девушка выпучила глаза.

— Откуда вы знаете?

— Я не знаю — просто догадываюсь. Но думаю, что он жив и всяэта история — сплошная подтасовка.

Несколько минут Стелла Карие молча обдумывала услышанное.Внезапно она подняла голову и сказала:

— Вы очень милый, Дональд, и можете поцеловать меня на ночь.Более того, это не будет холодный, целомудренный поцелуй. Можете считать егонаградой от признательной вам женщины.

Я успел на шестичасовой самолет в Лос-Анджелес и прибыл вофис почти одновременно с Бертой Кул.

— Получила мою телеграмму? — спросил я.

— Еще бы, — огрызнулась Берта. — Сколько ты выпил перед тем,как отправить ее?

— Я был трезв как стеклышко.

— По-твоему, тебя послали в пустыню собирать флору и фауну?Ты не мог так разволноваться из-за паршивого растения. Что, черт возьми, тыимел в виду?

— Неужели ты не поняла? Я хотел предупредить нашего клиента,что все это подтасовка.[2]

— Что «все»?

— Смерть Друда Никерсона.

Берта Кул моргнула своими проницательными глазками.

— Почему же ты не сообщил мне?

— Сообщил. Я послал тебе телеграмму.

Берта задумалась.

— Если это подтасовка, — сказала она наконец, — у нашегоклиента может быть куча неприятностей.

— Каким образом?

— Я едва не оборвала все телефонные провода, пытаясь с тобойсвязаться. Звонила во все отели, мотели, меблированные комнаты и ночлежки вСузанвилле.

— А в чем дело?

— У нас больше нет этого клиента.

— Почему?

— Он получил нужную информацию из газеты.

— Из какой газеты? — спросил я.

— «Ситрес-Гроув Кларион».

— Ну и что там говорилось?

— Газета разузнала о гибели Друда Никерсона и напечатала обэтом заметку, где говорилось, что смерть Никерсона уничтожила последний шансраскрыть убийство Карла Карвера Эндикотта. Никерсон был единственным человеком,который видел убийцу и мог его опознать.

— И это заинтересовало нашего клиента?

— Даже очень.

— Что он предпринял?

— Сказал мне, что получил всю информацию, в которойнуждался, что был счастлив с нами познакомиться, что не сомневался в нашейспособности выполнить его поручение, но теперь нам незачем беспокоиться.

— Весьма любезно, — заметил я. — А как же вдова Эндикотта?

— При чем тут вдова?

— Где она?

— А нам какое дело?

— Давай попробуем это выяснить.

Я снял телефонную трубку и попросил нашу телефонисткусвязаться с Элизабет Эндикотт, в Ситрес-Гроув, предупредив, что это личныйразговор, что мы не будем беседовать ни с кем другим и что если ее нет, тоузнать, где можно ее найти. В случае если она находится в любом местеСоединенных Штатов, где имеется телефон, мы позвоним ей туда.

Берта захлопала веками, когда я положил трубку.

— Ты окончательно рехнулся? — осведомилась она.

— Нет.

— Эти разговоры стоят денег.

— У нас еще есть деньги на расходы.

— Теперь нет. Дело прекращено.

— Если все произошло так, как я думаю, — возразил я, — тодело только начинается. Правда, не знаю, будем ли мы в нем участвовать.

— Ты либо свихнулся, Дональд, либо говоришь о каком-тодругом деле, — промолвила Берта. — Наш клиент, Джон Диттмар Энсел, позвонил исказал, что дело закончено, чтобы мы прекратили расходы на него и представилиему счет. Понимаешь?

— Еще бы. Это Энсел не понимает.

— Чего он не понимает?

— Что шагает прямиком в западню.

Зазвонил телефон, и наша телефонистка передала, что миссисЭндикотт нет и не будет около недели и что связаться с ней невозможно.

Я сообщил информацию Берте.

— Ну и что? — осведомилась она.

— Полагаю, — ответил я, — мы могли бы позвонить нашимкорреспондентам в Лас-Вегас, штат Невада, и Юму, штат Аризона, и заставить ихпоработать, чтобы дать нам возможность предостеречь Энсела. Но это стрит немалоденег, и я сомневаюсь, что он заплатит за то, что ему испортили свадьбу.

— И ты можешь его за это порицать? — спросила Берта.

— Нет, — сказал я и двинулся к двери.

— Погоди! Не уходи, пока не расскажешь мне, что все этоозначает.

— Я еще точно не знаю.

— А когда узнаешь?

— Когда полиция арестует Джона Диттмара Энсела и ЭлизабетЭндикотт, поднимающихся к алтарю, дабы заключить священный брачный союз.

— Ты шутишь?

— Нет.

— Тогда кто же такой наш клиент, Джон Диттмар Энсел?

— К твоему сведению, — ответил я, — Джон Диттмар Энсел —человек, который приехал в такси Друда Никерсона в дом Карла Карьера Эндикоттав роковой для него вечер.

Берта задумалась над услышанным.

— Полиция может это доказать?

— Конечно может. Иначе они не пускались бы на такиеухищрения, чтобы заставить Энсела снабдить их доказательствами мотива.

— Чтоб меня зажарили, как устрицу! — воскликнула Берта.