Мы прыгнули разом, Пуаро ловко накинул ему на головушерстяной шарф, а я принялся выкручивать руку, в которой он держал нож.Действовали мы бесшумно и быстро. Мне удалось связать ему руки, а когда он ктому же увидел у меня в руках револьвер, то сразу успокоился — понял, чтосопротивляться бесполезно.

Пуаро наклонился к нему и что-то долго шептал на ухо.Мужчина в ответ кивнул. Пуаро поднял руку, призывая всех не шуметь, и мыдвинулись вниз по лестнице. Когда мы вышли на улицу, Пуаро, шествовавший,естественно, впереди, обернулся ко мне:

— За углом ждет такси. Дайте мне револьвер. Он намбольше не понадобится.

— А если этот тип вздумает бежать?

— Не вздумает, — улыбнулся Пуаро.

Через минуту я вернулся к поджидавшему нас такси. Пуаро ужеснял шарф с лица незнакомца, и я вздрогнул от неожиданности.

— Это не Джепп, — шепнул я Пуаро.

— Вы всегда отличались наблюдательностью, Гастингс.Ничто от вас не может укрыться. Нет, этот человек не Джепп. Он ведь итальянец.

Мы сели в такси, и Пуаро назвал адрес в Сент-Джонсвуд.[29] Я уже ничего не понимал. Расспрашивать Пуаро в присутствииитальянца не хотелось, и я безрезультатно ломал голову над происходящим.

Мы вышли у маленького домика, стоявшего в стороне от дороги.Какой-то пьяный, шедший по тротуару, едва не столкнулся с Пуаро. Тот довольнорезко что-то ему сказал, но я не расслышал, что именно. Мы поднялись поступенькам на крыльцо. Пуаро жестом приказал нам отойти в сторону и позвонил. Вответ — ни звука, он позвонил снова, потом схватил дверной молоток и несколькоминут усердно колотил им в дверь.

Внезапно в дверной фрамуге появился свет, и она немногоприотворилась.

— Какого дьявола? — резко спросил мужской голос.

— Мне нужен врач. У меня заболела жена.

— Нет здесь никакого врача.

Мужчина уже собирался захлопнуть дверь, но Пуаро ловковставил в щель ногу. Сейчас он представлял собой замечательную карикатуру наразъяренного француза.

— Да вы что? Как это — нет врача? Я найду на васуправу! Вы обязаны пойти со мной! Иначе я буду звонить и стучать всю ночь.

— Но, почтеннейший… — Дверь снова открылась, имужчина, облаченный в халат и домашние туфли, вышел из двери, чтобы попытатьсяутихомирить Пуаро. При этом он тревожно озирался вокруг.

— Я сейчас позову полицию. — Пуаро немного подалсяназад.

— Нет, нет, ради всего святого! — Мужчина бросилсяк нему.

Коротким ударом Пуаро сбил его с ног. В следующий момент мывтроем уже оказались за дверью, которая тут же была захлопнута и закрыта назасов.

— Сюда — быстро. — Пуаро первым поспешил вближайшую комнату, включив на ходу свет. — А вы спрячьтесь зазанавеской, — приказал он итальянцу.

— Si, signer,[30] — сказал тот искользнул за плотные складки розового бархата, укрывавшего оконный проем.

И как раз вовремя. Едва он успел спрятаться, в комнатустремительно вошла женщина. Высокого роста, с золотисто-рыжими волосами. Ее стройнуюфигуру окутывало алое кимоно.

— Где мой муж? — вскрикнула она, окинув насиспуганным взглядом. — Кто вы такие?

Пуаро вышел вперед и галантно поклонился.

— Смею надеяться, он не очень замерзнет. Я заметил, чтона нем теплый халат.

— Кто вы? Что делаете в моем доме?

— Мы действительно не имели удовольствия быть вампредставлены, мадам. Это тем более грустно, что один из нас прибыл из Нью-Йоркаспециально ради встречи с вами.

Занавеска раздвинулась, и итальянец выскочил из своего укрытия.Я похолодел от ужаса, увидев, что он размахивает моим револьвером, которыйПуаро конечно же обронил в такси.

Женщина пронзительно взвизгнула и повернулась, собираясьбежать, но перед нею стоял Пуаро.

— Дайте мне пройти… Выпустите! — вскрикнула онапронзительно. — Он убьет меня.

— Кто пришил Луиджи Вальдарно? — прохрипелитальянец, размахивая револьвером и беря нас по очереди на мушку.

Мы замерли, не осмеливаясь пошевелиться.

— О Боже, мы пропали, Пуаро. Что же нам делать?! —завопил я.

— Я буду вам очень признателен, Гастингс, есливоздержитесь от неумеренной болтовни. Могу заверить, что наш друг не выстрелит,пока я не позволю.

— Не слишком ли ты в этом уверен, а? — Итальянецзлобно осклабился.

Я-то точно не был в этом уверен, но женщина тут же снова кинуласьк Пуаро:

— Что вам от меня нужно?

— Думаю, нет необходимости оскорблять мисс Эльзу Хардтизлишними разъяснениями. Уверен, что она уже все поняла.

Женщина молниеносно схватила большую черную бархатную кошку,служившую подставкой для телефона.

— Они здесь, внутри.

— Отлично придумано, — пробормотал Пуаро и отошелв сторону. — Всего хорошего, мадам. Я задержу вашего нью-йоркского друга,пока вы не уйдете.

— Какой же ты идиот! — прогрохотал итальянец и,подняв револьвер, выстрелил прямо в удалявшуюся женскую фигуру — в тот самыймомент, когда я бросился на него.

Но раздался всего лишь слабый щелчок, и тут же укоризненныйголос Пуаро произнес:

— Все-то вы не доверяете своему старому другу,Гастингс. Ну неужели вы могли подумать, что я доверил бы заряженный револьверпочти незнакомому человеку… Нет-нет, mon ami, — обратился он к итальянцу,извергавшему потоки ругательств. — Вы должны быть мне благодарны, —продолжал он с мягкой укоризной. — Я спас вас от виселицы. Вы что же,подумали, что наша прекрасная леди ускользнет от правосудия. Нет-нет, домокружен со всех сторон. Она прямехонько попадет в руки полиции. Разве это васне утешает? Теперь можете идти. Только будьте осторожны, очень осторожны… А, онуходит, и мой друг Гастингс глядит на меня с таким упреком. Но все так просто.С самого начала было очевидно, что из нескольких, вероятно, сотен желавшихснять квартиру номер четыре в доме Монтегю подошли только Робинсоны. Почему?Что же такое выделило их из прочих, если рассудить трезво? Их внешность? Возможно,но в ней нет ничего необычного. Тогда — их фамилия!

— Но в фамилии Робинсон тоже нет ничегонеобычного! — вскричал я. — Вполне заурядная фамилия.