Петрович! Иван Петрович! Готовы ли прямо сейчас забыть все недоразумения и пожать друг другу руки?

Коллежский регистратор протянул было пятерню вслед за братом, но супруга резко дернула его за воротник.

– Видите, что делает? – воскликнул подпоручик, ткнув пальцем в сторону невестки. – Это ж чистый злыдень, а не женщина!.. Как с ней быть!.. Я человек, конечно, благодушный, но этот чертов раздел расшатал-таки мне нервы!.. А ты, тюлень, что молчишь?.. Господа, братец мой, не говоря дурного слова, балда, только за юбку и держится! Где с ним дела рядить?

– Повлияйте на него, Роман Иваныч! – взмолилась дворянка. – Он не дает нам рта открыть!..

– Ладно, я умолкаю, – сказал собачник, в неудовольствии запыхтев трубкой.

– В каких-то вещах он ничего, терпеть можно, – тряхнула рюшечками на модной шляпке Потулова. – А так – прямой самодур, то есть не самодур, а и не знаю, что такое!

Вельяминов вынул сигару изо рта, обвел взглядом присутствующих и проговорил:

– Приступим, наконец. Где завещание вашей бабки?

– Вот копия, – протянула Потулова лист бумаги, свернутый вчетверо. – Подлинник в уездном суде.

Коллежский асессор расправил бумагу на столе и хорошо поставленным голосом зачитал:

– «Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа, 1829 года января 15 дня, я, петродарская помещица, губернская секретарша Аграфена Михайлова дочь Коленкина в полном уме и совершенной памяти добровольно и беспринужденно дала сие духовное завещание внукам моим родным, поручику Павлу и Ивану Петровым детям Потуловым, в том, что благоприобретенное свое недвижимое имение, как то: три десятины лесовой и пять десятин луговой земли, а также два рыбных пруда со сторожками в дачах сельца Нижней Абловки, все без остатку отдать им, моим внукам, в равных частях в вечное владение…».

– Эх, бабка, бабка, Царствие тебе Небесное! – вздохнул подпоручик, возведя глаза к потолку и перекрестившись. – Составила бы лучше завещание в мою пользу, я бы разделил все по справедливости, без всей этой нервотрепки. Ведь знала, что за аспида взял в жены твой безмозглый внучок Иванушка!

– Господа, он снова бранится! – пожаловалась Потулова, состроив недовольную гримасу.

– Павел Петрович! – строго взглянул на подпоручика Вельяминов. – Будет вам, в самом деле! Так мы ни до чего не договоримся.

– Послушайте, скоро будет два года, как идет этот пресловутый дележ, – нахмурил брови Аблов. – Сколько можно? Пора уж, наконец, прийти к какому-нибудь решению.

– В чем главная загвоздка? – Соболевский пристально взглянул на холостяка, потом на семейную пару. – Из-за чего вы второй год так собачитесь? Что за причина всей этой тягомотины?

– Всему препоной вот эта… черт, и слова не подберешь!.. злостная баба! – кивнул в сторону Потуловой подпоручик. – Такой, как она, место, знаете где…

– Погодите, Павел Петрович, – прервал его Соболевский. – Не рвите себе сердце!.. Будем надеяться, что все сегодня и решится. Давайте так: что бы вы хотели взять в свое владение из завещанного? Пруды или часть рощи с сенокосным лугом? Ну, может, и другое что?

– Да мне без разницы, покончить бы со всем этим, – махнул рукой собачник. – Но с этим вот, прости Господи, напудренным крокодилом разве сладишь!

– И все же. Объявите ваш выбор.

– Мне бы подошли пруд, тот, что с березнячком по берегам, и сенокосный луг. Хотя, можно и другое.

Вельяминов и Хитрово-Квашнин с надеждой посмотрели на супружескую пару, но тут же сникли.

– На пруд с лужком глаз положил? – пропела Потулова с ехидным выражением лица. – А нам, значит, остается мелкая лужа с ивняком да кусок рощи? Ищи дураков! – Она всем своим крупным корпусом повернулась к мужу. – Правда, Ваня?

Вместо ответа, тот втянул в ноздри понюшку, прикрыл глаза и чихнул еще громче, чем в первый раз.

– Тьфу! – разозлилась женщина. – Надоел со своим чехом хуже горькой полыни!

– Ну, что, господа? – ухмыльнулся подпоручик. – Убедились, с кем вы имеете дело?.. Ты на пень, а она на корягу, ты ее на берег, а она в воду! Черт в юбке, ни дать, ни взять!.. Ладно, что б покончить с неразберихой, беру себе, как выразилась эта гарпия, мелкую лужу и кусок рощи. Только с тем условием, что родственнички не пожадничают и отведут мне десятину-другую сенокосного луга.

– На мой взгляд, удовлетворить условие вполне возможно, – надежда снова мелькнула в глазах Вельяминова. – А, по-вашему, Евстигней Харитоныч?

Штабс-ротмистр открыл было рот, но его опередила Потулова.

– Нет, мы на это никак не согласны, – решительно заявила она, толкнув мужа в бок. – У нас целое хозяйство: лошади, коровы, овцы, всего и не перечислишь. Нам каждая сажень сенокоса важна, а не то, что десятина.Зачем ему, скажитена милость, сено?Ну, зачем?.. Надворе у него не счесть скота: три цепных собаки, два кота! А если серьезно, то лошадей чуть, всего одна корова, овец совсем нет… Псам своим, охотничьим, стелить, что ли, собрался?.. Нечего, обойдется!

– Да как же так, сударыня! – возмутился Вельяминов. – Павел Петрович идет на уступки, отдает лучшее, требуя взамен лишь малую толику, но вы снова недовольны! Какая вам разница, что он будет делать со своим сеном! Да хоть собакам стелить, черту лысому, дьяволу!

– Помилуйте, Роман Иваныч! Что это вы на нас взъелись? Мы, кажется, не дали повода.

– Да как же не дали! Вы только что наотрез отказались от честного, справедливого выбора. Вы, что, вечность собираетесь делиться? Это просто какой-то балаган, глумилище!

– Право, вы так насели на нас с Ванечкой… Как хотите, а дележ этот нам не подходит. Мы еще из ума не выжили!

Хитрово-Квашнин поглядел на мужа, который снова полез в карман за своей табакеркой.

– Иван Петрович, что вы все молчите? Скажите же, наконец, что-нибудь.

В ответ раздался громкий чих и больше ничего.

– Хорошо, – сказал подпоручик. – Черт с вами! Возьму себе во владение два пруда. Уж на это-то вы согласны?

– Еще чего! – язвительно тряхнула головой Потулова. – Пруды ему подай! Отлично знает, что в них карпы жирные да сладкие караси… Держи карман шире!

– Нет, это выше моих сил! – выдохнул Вельяминов. – Нет никакой возможности выносить! Я-то, простак, думал, что здесь можно чем-то помочь… Вот уже и сердцебиение! – Он бросил недокуренную сигару в деревянную пепельницу. – Господа, как хотите, а мне надо in the open air, на воздух.

Оставшись без него, дворяне попробовали, каждый по своему, убедить упертую женщину, но та твердо стояла на своем. Отчаявшись достичь хоть каких-нибудь результатов, они всем скопом встали из-за стола и оставили гостиную.

ГЛАВА 6

Доставив расстроенного Вельяминова домой и, дав обещание отобедать у него, Хитрово-Квашнин решил отправиться для дальнейшего расследования в усадьбы Болотовых.

– Братья живут в средней части сельца, – дал пояснение Аблов, когда Митрофан пустил