по столь мрачному поводу. Но как отец, не могу не возгордиться своей наследницей, приложившей соучастие к инциденту.

Олеся кивнула.

— Вклад гостей нашего дома в оборону его стен был не просто весом, а стал предопределяющим в исходе сражения. Это первое нападение на нашей памяти, когда в ходе столкновений не полегли наши люди. Добрую половину супостатов упокоили дорогие гости. А если вести счёт с нападения в Оболенске, так и того больше.

Святогор кивнул в ответ.

— Из этого следует одна из тем, что мы просим вас с нами обсудить. По ряду причин, как зависящих от нас, так и не очень, наш род собирается открыто благословить всем нам знакомого Мастерова на попечительские деяния. Пусть Злата встаёт на ноги не по дням, а по часам, но ещё нескоро сможет обходиться без посторонней помощи. Полагаю, вам это известно и так.

Тонкий намёк на то, что служба безопасности рода осведомлена о деятельности разведки гвардии соседей. Своего рода предостережение между строк, что дальше дозволенного лучше не лезть. Можно и нос дверью прищемить.

— Я обременила Александра Александровича тяготой, — подала голос светлейшая княгиня Яна Истиславовна. — Он показал себя с исключительной компетенции как воин, знахарь и способный ученик. И между ним с Алиной… есть некая связь.

Мать не стала сдавать дочь с потрохами и в подробностях излагать собеседникам детали оной связи. Но, всё же, собравшиеся в кабинете живут не первый десяток лет. Некоторые вещи очевидны даже без слов и намёков.

— И в одно и то же время мы узнаем, — продолжил Бериславский. — Что светлейшая княжна Ветрана была представлена Мастерову на выданье. Одновременно и независимо друг от друга, наши стороны принялись тянуть шкуру не убитого медведя на себя. Ведь отказом или согласием Александр Александрович вас не одарил.

Властислав Иванович хмыкнул.

— Как понимаю, вас тоже. Но ты прав, Святогор Тихомирович. Кому-то придётся уступить. Осталось выяснить сущую мелочь…

— Стреляться с тобой я не стану, — в шутку предупредил собеседник князя. — Всего лишь хотел в рамках добрососедских договорённостей предупредить, что никому уступать не придётся. Ряд имеющихся обстоятельств выгодно играют нам всем на руку.

Морозов нахмурился.

— Что-то неладное ты глаголешь, княже. Какие тут могут быть обстоятельства? Мастеров — кандидат в законные мужья наших дочерей. А, если я правильно прочёл между строк, то в вашем случае — ещё и обеих. Я не слышал об решениях Синода, дозволяющих многожёнство для Императорского подданного.

— Вот именно, Властислав Иванович, — улыбнулась Яна. — Вот именно.

Чета Морозовых с нескрываемым недоумением переглянулась меж собою.

— Уж не басурманин ли твой Мастеров, часом? — справился хозяин имения.

Гость откинулся на спинку дивана.

— Ты же знаешь, что род Бериславских приближен ко двору ближе некуда, — произнёс Святогор Тихомирович. — И мы сведущи в делах, разузнать об оных простой люд посмеет разве лет что через что. Я не могу немедля посвятить вас всех в открытые нам тайны, включая прошлое и истинную подноготную Мастерова. Но безбоязненно могу сообщить, что в силу ряда причин он не является подданным Империи. Над ним не властны наши законы.

— А также здравый смысл.

— Не без этого, — горько усмехнулся Бериславский. — Не думал, что на своём веку узрим целителя, кто не испрошая платы или позволения самовольно возьмётся за излечение душевной хвори, да при том ещё и покажет результаты в первые же дни. Равно как и не думал, что кому-то окажется под силу в одиночку перестрелять десятки супостатов.

— Тем ценнее Мастеров для нас, — мягко произнесла Олеся. — На чистоту, мы подозревали о способностях Александра Александровича, но поимели о них полное представление лишь после ваших слов, да письма Ветраны.

— О, да! — усмехнулся уже Властислав. — Мало того, что не побрезговал замараться об прокажённую, так ещё и со знанием дела обработал раны от когтей айна. Наш гостью обладает дюжими навыками, и было бы непросто смириться с тем, что придётся уступить его кому-то.

Олеся посмотрела на Яну.

— В своём письме домой Ветрана жёстко изложила своё видение ситуации. Как вы, вероятно, осведомлены из слухов, которых не может не быть по нашей губернии, на руку наследницы рода претендует изрядное число просителей всех возрастов, чинов и профессий. До сих пор, ссылаясь на возраст, мы могли держать вопрос в узде, но время выданья пришло. Ветрана оповестила, что готова наложить на себя руки во всех прочих случаях, если женить её на ком-то другом, кроме Мастерова.

— Опустим такой несущественный в наше время фактор, как родительское наставление, — добавил светлейший князь Морозов. — Мы можем внушать ей что угодно и как долго угодно. Хоть в монастырь сослать. Но в один прекрасный день получить сведения о смертопреставлении… не хотелось бы. Мы со своей стороны желали бы способствовать культивации взаимоотношений между нашей дочерью и её спасителем.

Бериславский поднял руки в примирительном жесте.

— Мы ни в коем случае не противимся. Напротив, пришли засвидетельствовать, что мешаться вам не станем. Увы, но в силу должностных обязанностей Алины и Александра Александровича львиную долю времени они станут проводить вдвоём, что, к счастью ли али сожалению, даст фору культивации взаимоотношений между ними. Однако мы не можем запретить вам сватать свою дочь. Вместо того указываем не лазейку, играющую нам на руку. Мастеров вполне может позволить себе драться на несколько фронтов.

Олеся посмотрела на мужа.

— Но я не совсем понимаю. Как это возможно? Законы Российской Империи распространяются на всех, кто дышит на её землях. Мастеров — определённо российский подданный. Притом коренной. У него странный говор, но он не заморский гость. Указы Святейшего Синода должны касаться его также, как и прочих.

— Статус Мастерова предельно точно определён, — повторил Бериславский. — Он не является подданным Империи, и не присягает её короне на верность. Я не могу открыть первоистоки сего факта. Однако же, чувствую, что в ближайшее время сие будет задокументировано в Императорском архиве. К этому всё идёт.

— Если посудить по-человечески, Александр Александрович дороже нам, чем вам, — сообщила Яна. — Он первый за десять лет, кто сумел совладать с недугом Златы. Отдавать его мы не намерены ни по добру, ни по здорову. Но и прав столбить его за собой у нас нету. Хоть он и простолюдин, но состоит на службе Тайной Канцелярии, а не является нашим крепостным. Потому власти