– Отец! Хочешь, я прямо сейчас найду его и поколочу так, что мало не покажется? Разреши мне, и он быстренько убежит туда, откуда пришёл! – не унималась девчонка, прыгая вокруг Мора, словно лягушка.

– Ясна! – строго прикрикнул он. – Уймись, дочь. Успокойся. Пусть пока что живёт. Когда придёт время, я сам с ним разберусь. Я здесь хозяин! Я главный! Скоро он поймёт это, почувствует мою силу на своей шкуре.

Мор расправил плечи, лицо его стало злым и воинственным. Ясна не рискнула больше спорить с отцом. Он положил руку ей на плечо и проговорил:

– Свою нескончаемую энергию направь на нужное дело. Кикимор учи вредности или лесовиков в болото заманивай, пусть топнут!

Девчонка скорчила недовольную гримасу и выбежала из отцовской землянки. Ей очень хотелось проучить этого задиристого парня из леса. От злости Ясна пнула пухлую болотную кочку, но, услышав жалобный писк, тут же наклонилась к земле, взяла обиженно поскуливающего моха на руки и прижала к груди.

– Прости, моховичок, я не знала, что эта кочка – твой дом. Возле землянки отца мохи обычно не живут, боятся! Почему ты свой носик не показал?

Ясна гладила моха, целовала его в милую мордочку, а потом прошептала в ухо:

– А пойдём-ка, дружок, я тебя переселю в более удобное местечко! Там тебя точно никто не потревожит. Там тихо, спокойно и очень красиво!

Ясна понесла маленького, дрожащего от страха моха к своему любимому месту на болоте – за старую плакучую иву. Ива росла на маленьком островке земли, а её кривые ветви свисали очень низко и касались мутной болотной воды. Ясна с детства любила прятаться от надоедливых кикимор здесь, за густой листвой. В этот своеобразный ивовый шатёр не попадали дожди и туманы, сюда даже как будто не проникал болотный смрад.

Когда девочке было грустно, она приходила сюда, скрываясь от дотошного внимания Вислы. Когда ей было больно или обидно, она рыдала здесь, обнимая сухой шершавый ствол дерева, прижимаясь к нему мокрой от слёз щекой. Когда было одиноко, Ясна разговаривала с ивой, рассказывала о своих переживаниях и мечтах. Одинокая плакучая ива, ветви которой постоянно покачивались из стороны в сторону, была для неё больше, чем просто дерево, она стала для девочки другом, молчаливым, но понимающим собеседником и даже матерью.

Когда-то Мор, которого Ясна считала своим родным отцом, рассказал, что её мама умерла при родах и он похоронил её под этой плакучей ивой. С тех пор Ясна считала, что эта старая ива слышала её, поэтому иногда называла дерево матерью и представляла, что ивовые ветви, точно добрые нежные руки, обнимали её. После разговоров с ивой девочка чувствовала себя так, будто и вправду поговорила с тем, кому очень дорога.

Ясна была не одинока на болоте, рядом всегда находились то отец, то старая, вечно ворчащая Висла, то маленькие кикиморки, её озорные, ужасно глупые сёстры. Несмотря на это, Ясна часто чувствовала одиночество, понимала, что была не такая, как все обитатели болота. Девочке хотелось, чтобы рядом был тот, кто понимал бы её, с кем можно было бы и поозорничать, и поговорить по душам. В человеческом мире это называлось «дружбой». Ясне нужен был друг, возможно, тогда её вечно печальные зелёные глаза наполнились бы счастьем и радостью. Она всем сердцем любила болото, но от одиночества детское сердечко часто наполнялось тоской, а иногда в нём селилось самое настоящее отчаяние…

Ясна выросла в гнезде кикиморы Улии. В детстве она считала себя кикиморой и во всём подражала своим старшим лупоглазым сестрицам. Старая кикимора Висла учила девочку говорить на человеческом языке, приводила её к отцу, но поначалу Ясне не хотелось выделяться среди остальных сестриц, и она притворялась, что не понимает человеческой речи. Мор хмурился, видя, как старательно Ясна выпучивала глаза, подражая кикиморам, а старая Висла ругала за это и называла ее «непутёвой дурочкой».

Когда Ясна подросла, она наконец поняла, что у неё мало общего с глупыми кикиморками, и стала отделяться от них в играх, чаще предпочитая одиночество. Она сбегала от шумных неугомонных сестриц, находила укромное местечко, мастерила себе кукол из пучков болотной травы и играла в них, забывая обо всём на свете. В её играх всегда были кукла-болотница и её жених – сильный и смелый болотник, который спасал невесту от лесных монстров-сухостоев. Висла говорила девочке, что когда та вырастет, она подыщет ей женишка, выберет в деревне самого умного и хитрого и заманит на болото. Женишок влюбится в Ясну, а потом они вместе одолеют лес. Девочка восторженно кивала головой, соглашаясь со старой кикиморой. Она всей душой ненавидела лесные земли и их пугающих обитателей и ждала, когда всемогущая топь окончательно поглотит их.

Висла прилежно занималась воспитанием Ясны, но была очень строга. Девочка не любила старую кикимору, даже боялась ее. Улия, кикимора-кормилица Ясны, в отличие от Вислы, была добра, заботилась о девочке, когда та была несмышлёной малышкой: кормила, поила своим зеленоватым молоком, мыла в болотной воде, отчаянно теребя её длинные волосы. Но потом Улия перестала понимать Ясну, да и говорить кикимора, в отличие от старой Вислы, не умела. Юные кикиморки, сёстры Ясны, рано ушли из родного гнезда и начали вить на болоте собственные гнёздышки. Ясна же не могла жить одна, ей было одиноко и тоскливо, поэтому из гнезда Улии она ушла жить в землянку к отцу.

Мор не прогнал дочь, но был вечно холоден и молчалив. Ясна утомляла его своей живостью и бесконечной болтовнёй. С тех пор как она поселилась в землянке, там царили беспорядок, шум и хаос. А ещё девчонка сильно напоминала Жива, и это бередило застарелые раны и незабытые обиды Мора. Несмотря на это, хозяин болот привязался к девочке, а впоследствии полюбил её всей своей тёмной, чёрствой, насквозь пропитанной болотом душой.

Время шло, лес покорялся топи, болото ширилось и росло, и Ясна росла вместе с ним. Многое поменялось в мыслях и чувствах девочки. Иногда ей становилось нестерпимо скучно на болоте, поэтому она часто без спроса сбегала в лес. Если бы Висла узнала, что Ясна ходит в лес, она выпорола бы девчонку самым жёстким стеблем рогоза, как делала это в детстве, когда девчонка проказничала. Но даже страх перед старой кикиморой не останавливал Ясну. Пусть Висла хоть сто раз наказывает, она всё равно не перестанет сбегать в лес, потому что там всё было незнакомо и интересно.

Ясна удивлялась необычайно твёрдой земле под ногами,