При упоминании о ведьме она проворно отступила назад, словноее влекла невидимая сила. В левой руке она держала теперь свою правую, все ещесжимавшую меч, как будто ничего не произошло, потом приставила ее на место ипринялась поворачивать и сдвигать отрубленную конечность то туда, то сюда, поката не заняла нужное положение. Я пристально следил за каждым ее движением, ивдруг прямо у меня на глазах нанесенная мной рана мгновенно затянулась и кожастала белоснежной, как и прежде.

Я буквально застыл в неописуемом удивлении, а тем временемрасширенный книзу рукав ее роскошного бархатного платья опустился до самойкисти.

В одно мгновение она оказалась за пределами церкви – теперья мог видеть лишь смутные очертания силуэта на фоне отдаленного пламени,бушующего в окнах башни.

– Витторио… – донесся до меня едва слышный шепот.

А затем она исчезла – словно испарилась.

Я знал, что тщетно теперь гнаться за нею, и все же,размахивая мечом, выбежал из церкви не в силах сдержать слезы горя и ярости,потоком лившиеся из глаз. Сквозь застревавшие комком в горле рыдания я вотчаянии выкрикивал проклятия в адрес целого мира, угрожая ему всеми мыслимымии немыслимыми несчастьями.

Ответом мне было гробовое молчание. Внутренний двор былсплошь усеян мертвыми телами. Все мертвы… Мертвы! Я точно знал это.

Я снова помчался в церковь и поднял с пола головы Бартолы иМаттео. Потом сел, положил их к себе на колени и безутешно заплакал.

Казалось, жизнь еще не покинула их окончательно: векитрепетали, губы двигались в тщетной попытке заговорить… Великий Боже! Я не всилах был вынести столь страшную муку!..

Я мог только рыдать, во весь голос проклиная белый свет, ивсе гладил, гладил по щекам сестру и брата, поправлял им волосы и шепталутешительные слова о том, что Господь всегда рядом, Господь с нами, Господьвечно будет заботиться обо всех нас, что все мы вместе будем на Небесах… «О,пожалуйста, прошу тебя, Господи, – молил я его в душе, – не позволяйим что-либо чувствовать или сознавать, если они по-прежнему обладают этойспособностью. Нет, только не такие муки! Я больше не вынесу!.. Я не могу!..Нет!.. Прошу тебя…»

Наконец на рассвете, когда солнечный свет дерзко прониксквозь распахнутые двери церкви, а пламя пожаров постепенно угасло, когдабеззаботно, будто ничего не случилось, защебетали птицы, жизнь окончательнопокинула головы Бартолы и Маттео и они застыли в вечном покое. Бессмертные душиневинных детей отлетели. Хотя… кто знает… быть может, они покинули тела уже вто мгновение, когда меч отделил головы от тел.

Холодное тело матери я нашел во внутреннем дворе. Отец лежална ступенях лестницы, ведущей в башню. Руки его были изрезаны, словно онхватался ими за острые лезвия мечей, наносивших ему удар за ударом.

Судя по тому, что я увидел, кровавое побоище было недолгим.Головы рубили с молниеносной быстротой, и лишь у немногих, как у моего отца, нателе сохранились свидетельства чудовищной, отчаянной борьбы.

Злодеи ничего не украли. Когда я нашел своих тетушек – двеоставались в дальнем углу церкви, а две другие лежали во дворе, – кольцана их руках были в целости и сохранности, а ожерелья и диадемы сверкали насвоих местах.

И так повсюду, на всей земле вокруг замка. Ни однадрагоценная пуговица не была сорвана с одежды.

Лошади унеслись прочь, стада бродили по лесам, домашняяптица разлетелась. Распахнув настежь дверцу маленькой клетки, в которой держалвсех своих охотничьих соколов, я снял с них колпачки и выпустил на волю.

Ни единой живой души! Некому даже помочь мне схоронитьмертвых.

К полудню я сумел по одному подтащить к люку останки своихродных и бесцеремонно скатил их по ступеням в подземелье. Спустившись следом, яаккуратно, как только смог, уложил их в ряд, старательно составляя части тел вединое целое, – последним было тело отца.

То была изнурительная работа, и к концу ее я находилсябуквально в полуобморочном состоянии.

Сил на погребение остальных у меня не оставалось. К тому жея понимал, что убийцы могут вернуться, поскольку им известно, что я остался вживых, – тому был свидетель, этот дьявол в капюшоне, жестокий убийца,безжалостно зарезавший ни в чем не повинных детей.

А кто такая Урсула? Какова природа этого явившегося мнеангела смерти – изысканно прекрасного, с едва тронутыми румянцем щеками,длинной шеей и покатыми плечами? Что, если она вновь появится здесь, дабыотомстить мне за нанесенное оскорбление?

Так или иначе, необходимо было бежать с нашей горы,скрыться, исчезнуть…

Я инстинктивно чувствовал, что эти жуткие твари уже покинулиокрестности замка. Истинность моего внутреннего ощущения подтверждало ицелительное для души сияние теплых, ласковых лучей солнца, а главное, я сам былсвидетелем их бегства, собственными ушами слышал, как они пересвистывалисьмежду собой и как дьявол в человеческом обличье грозно прикрикнул на Урсулу,велев ей поторапливаться.

Те существа, несомненно, принадлежали тьме ночи.

А потому у меня еще оставалось время, чтобы взобраться насамую высокую башню и хорошенько оглядеться вокруг.

Я так и сделал… Дабы еще раз удостовериться в том, чтопоблизости не было ни души, а значит, никто не мог видеть дым от наших горящихдеревянных полов и пылавшей мебели. Как я уже говорил, ближайший замок превратилсяв руины, а расположенные ниже сельские поселения давно опустели.

Какую бы то ни было обитаемую деревню можно найти не ранеечем после целого дня пути, и, если я хотел обрести кров над головой донаступления ночи, следовало без промедления отправляться в дорогу.

Тысячи мыслей обуревали меня. Я знал слишком многое. Я былеще мальчиком и даже внешне никак не мог сойти за взрослого мужчину! Все моесостояние хранилось в банках Флоренции, а до нее ехать верхом не меньше недели.Те, кто на нас напал, – демоны. И тем не менее они смогли проникнуть вцерковь. И Фра Диамонте упал замертво.

В конце концов я нашел единственно приемлемое для себярешение.

Вендетта! Я обязан разыскать их и отомстить во что бы то нистало. И коль скоро они не выносят дневного света, именно этим я ивоспользуюсь. Я обязательно доберусь до них! Отомщу за Бартолу, за Маттео, заотца и мать, за безобидное существо – полоумного мальчика, похищенного с моейгоры.

Ведь они украли детей. Да, именно украли! Из-за великогомножества одновременно свалившихся на меня несчастий я понял это далеко несразу, однако перед уходом из родного гнезда получил неопровержимоедоказательство злодеяний демонов: мне не удалось найти ни одного детскоготрупа. Мои сверстники были убиты, но все, кто младше, – похищены.