И только теперь, когда отец стремительно направился всторону башни, у подножия которой я стоял, взгляд мой упал на капитана стражи,и я увидел, что тот недвижимо застыл, парализованный невообразимым ужасом.

Как только отец вошел в полосу света от укрепленных налестнице факелов, взгляды наши встретились и я жестом указал ему на капитана.

– Примите все меры к обеспечению безопасности моегодома, – приказал, оборачиваясь к нему, отец. – Обыщите его сверхудонизу и укрепите все, что только можно. Нужно вызвать солдат и освещать дворфакелами всю ночь. Ты слышишь меня? Мои люди должны охранять каждую башню и всекрепостные стены. Исполни все немедленно. Только так мы сможем восстановитьздесь мир и спокойствие!

Не успели мы дойти до зала, в котором ужинали, как навстречунам спустился проживавший в ту пору в крепости старый священник, ученыйдоминиканец по имени Фра Диамонте, – волосы его растрепались, сутана быланаполовину расстегнута, а в руках он крепко сжимал молитвенник.

– Что случилось, господин? – спросил он. – Воимя Господа, что происходит?

– Падре, доверьтесь Богу и помолитесь со мной вцеркви, – ответил отец и обратился к поспешно приближавшемуся к намстражнику: – Осветить церковь, зажечь все свечи, я буду молиться. Сделайте всекак можно быстрее, и пусть мальчики спустятся вниз – сыграют что-нибудьдуховное.

Затем он взял за руки меня и священника.

– Хочу, чтобы вы оба знали: на самом деле ничегострашного не случилось. Все это не более чем суеверные предрассудки, но любойповод, заставляющий светского человека, как я, обратиться к Богу, воистинублаготворен. Пойдем с нами, Витторио. Вознесем молитвы наши к Богу – ты, ФраДиамонте и я. И прошу, ради матери, держи себя в руках.

К тому времени я уже достаточно успокоился, но мысль огрядущей ночи в освещенной церкви представлялась мне и приятной, и тревожной.

Я пошел за молитвенником, требником и прочими своими книгамирелигиозного содержания – великолепными изданиями на флорентийской веленевойбумаге, с золотым тиснением и великолепными иллюстрациями в прекрасных рамках.

Выходя из своей комнаты, я увидел стоявших неподалекуродителей и услышал обращенные к матери слова отца:

– …Ни на мгновение не оставляй детей одних и помни освоем состоянии – пожалуйста, постарайся успокоиться. Я не потерплю паническихнастроений в доме.

Мать положила руку на живот.

Я догадался, что она снова беременна. И тут же осознал, чтоотец действительно чем-то встревожен. Что могло означать это «ни на мгновениене оставляй детей одних»? О чем думал в тот момент отец, чего опасался?

В церкви было вполне уютно. Мой отец уже давно приобрелнесколько удобных деревянных, обитых бархатом скамеек для молящихся, хотя впраздничные дни все должны были оставаться на ногах. Скамей со спинками в тевремена еще не было.

Часть ночи отец потратил на то, чтобы показать мне сводчатыйподвал под церковным зданием. Люк, ведущий туда, открывался с помощью ручки ввиде кольца, укрепленной на облицованной камнем крышке. Само же кольцо былоискусно врезано в поверхность и оставалось совершенно незаметным – постороннийглаз воспринимал его как одну из многочисленных деталей мраморной инкрустации,украшавшей пол.

Об этом тайнике я знал еще в далеком детстве и однажды дажепопытался проникнуть туда без разрешения, наказанием за что стала весьмачувствительная порка. Отец тогда заявил, что был весьма раздосадован моейнеспособностью хранить семейные секреты.

Его слова огорчили меня гораздо больше, чем порка. И с техпор я никогда не просил его взять меня с собой, хотя знал, что время от временион спускается в подземелье. Я думал, что там хранятся сокровища и разного родаязыческие реликвии.

И вот теперь передо мной открылось похожее на пещерупросторное помещение с высокими сводами, обложенное камнем и буквально забитоесамыми разнообразными сокровищами. Повсюду стояли старинные сундуки и дажегрудами лежали старые книги. А еще я увидел две запертые на засовы двери.

– Они ведут к старым захоронениям, туда тебе ходить непридется, – сказал отец, – но теперь ты должен знать об этом месте. Ипомнить о нем.

Когда мы снова поднялись в церковь, он опустил крышку люка,уложил на место кольцо и фрагменты мраморного орнамента. От входа в тайник неосталось и следа.

Фра Диамонте сделал вид, что ничего не видел. Мать заснула,дети тоже спали.

Мы же заснули в церкви только перед самым рассветом.

На восходе, когда в крепости закричали петухи, отец вышел вовнутренний двор, потянулся, взглянул на небо и пожал плечами.

К нему подбежали двое моих дядьев, требуя немедленнообъяснить, как осмелился этот неизвестно откуда взявшийся сеньор угрожать намосадой и когда отец предполагает начать сражение.

– Нет-нет, вы все неправильно поняли, – ответилотец. – Мы и не собираемся объявлять войну. Ступайте в свои спальни…

Не успел он закончить фразу, как всех нас заставилобернуться душераздирающий крик. В распахнутые настежь ворота вбежала одна изхорошо знакомых нам деревенских девушек, в истерике повторяя одно и то же:

– Он исчез, малютка исчез, они схватили его!

Остаток дня прошел в неустанных поисках пропавшего ребенка.Безрезультатно. А вскоре оказалось, что бесследно исчез еще один малыш. Он былслабоумным и с трудом передвигался, но его все любили, так как он не причинялникому ни малейшего вреда. К всеобщему стыду, никто не мог даже более или менееточно сказать, как давно пропал этот безобидный деревенский дурачок.

С наступлением сумерек я уже думал, что сойду с ума, еслинемедленно не поговорю с отцом наедине, если не смогу пробиться к нему череззапертые наглухо двери комнаты, где он вел словесные баталии с моими дядьями исвященниками. В конце концов я заколотил в дверь так громко и стал пинать ее втаком исступлении, что он разрешил мне войти.

Встреча как раз подходила к концу, и, когда отец притянулменя к себе и обнял, в его глазах сверкало пламя неистового гнева.

– Нет, ты понимаешь, что они со мной сотворили? Онисами взяли ту самую дань, которую требовали от меня. Они отняли их у меня! Яотказался подчиниться, и они сами забрали то, что хотели!

– Но какая дань? Ты имеешь в виду детей? Глаза отцаналились кровью. Он потер заросший за ночь подбородок и с такой силой стукнулкулаком по столу, что все предметы с него разлетелись по комнате.

– Что они о себе возомнили, чтобы врываться ко мненочью и требовать, чтобы я передал им все права на этих никому не нужных,несчастных детей?