— Я не хочу ссориться, — сказала я. И это былочестно.

— Никто из нас не хочет, — ответил Мика.

Сам звук его очень спокойного голоса помог умерить злость.

— Натэниел стал напирать на танцполу, и ardeurпроснулся раньше времени.

— Я это почувствовал, — сказал Мика.

— И я, — сказал Джейсон.

— Но ведь теперь не чувствуете? — спросилНатэниел.

В глазах его застыло почти обвинение, и в голосе звучаласердитая нотка. Кажется, такого близкого к гневу я от него ничего ещё неслышала.

— Анита все лучше и лучше умеет смирять ardeur, —сказал Мика.

Натэниел покачал головой, обхватив себя руками. Как вотРонни там, у меня за спиной.

— Если бы это был ты, она бы просто вышла с тобой напарковку и утолила бы ardeur.

— Вряд ли, — возразила я.

— Вышла бы, — упрямо повторил он, и в его глазахсмотрелась та же злость, что была в голосе. А уж злости я в этих лавандовыхглазах никогда не видела. И мне почему-то стало не по себе.

— Если бы у меня был выбор, я бы не занялась сексом напарковке на свадебном приёме у Ларри и Тамми.

Сердитый взгляд пробежал по моему лицу, будто что-то ища.

— Почему же не утолить голод здесь?

— Потому что это грязь. И ещё потому, что если как-топронюхает Зебровски, мне этого уже никогда, никогда не забудут.

Джейсон потрепал Натэниела по руке.

— Видишь? Не тебе она дала отлуп. Просто не хотеладурака валять на свадьбе Ларри. Это не её стиль.

Натэниел глянул на Джейсона, снова на меня. То странноенапряжение, которое мне трудно было понять, оставило его. Злость в глазахрастаяла.

— Ты прав, наверное.

— Так вот, если мы не хотим «дурака валять» напарковке, то надо ехать, — сказал Мика. — Ardeur не любит, когда егодержат на цепи. И когда вернётся, он не будет так вежлив.

Я вздохнула. Эта метафизическая бравада там, на танцполу,ещё даст сегодня ночью свои последствия. Когда ardeur проснётся снова, онзаставит себя утолить. Уже в этот раз его обратно в ящик не засунешь. Как будтоон, ardeur, если его остановить, отбросить, когда он уже меня заполнил,начинает злиться. Я понимаю, конечно, что ardeur — метафизическое явление,неодушевлённое, собственных чувств не имеет и зла ни на кого не держит, новпечатление именно такое.

— Извини, Анита, я не подумал, — сказал Натэниелтак обескураженно, что мне пришлось обнять его — быстрым движением, скореепо-сестрински, чем ещё как-то, и он это понял и не попытался прижать менятеснее. Он позволил себя обнять, потом отойти. Натэниел обычно остро настроенвоспринимать мой язык жестов. Только это позволяет ему делить со мной постельмесяцами, не нарушая последних немногих табу.

— Поехали домой, — сказала я.

— Мне намекают, что пора мне отваливать, — ответилДжейсон.

— Мотай к нам, если хочешь, — предложила я.

— Нет, спасибо. — Он покачал головой. —Арбитр в ссоре вам не нужен, и без консультанта вы тоже обойдётесь, так что ятоже домой. Тем более, что слушать, как вы там стонете за стенкой, и неучаствовать… Ты не злись, но оставаться в стороне после того, как тебя разокпригласили, стало труднее.

Я попыталась не покраснеть, но от этого ещё сильнеезарделась. Так всегда бывает.

Однажды мы с Джейсоном были вместе. Когда я ещё не понимала,что ardeur может довести твоего партнёра до смерти, Натэниел однажды свалился вобморок на работе и на несколько дней выпал из графика кормления. Мики дома небыло, а ardeur в этот день проснулся рано. Это влезла Бёлль Морт,родоночальница линии Жан-Клода, и первая, насколько мне известно, носительницаardeur’а. И он доставался только вампирам её линии, больше никому. То, что яего заполучила, ставило интересные метафизические вопросы. Бёлль хотела понять,кто я такая, и ещё она надеялась устроить хороший переполох. Она очень деловаявампирша, но если можно кому-то насолить так, чтобы дела не страдали, то темлучше. Так что не по моей вине передо мной встал выбор: взять Натэниела и, бытьможет, убить его, или дать разок Джейсону сыграть запасного игрока. Он былрад-доволен. Очень рад. Как ни странно, наша дружба это пережила, но время отвремени у меня не получалось прикидываться, что этого не было, и тогда мнебывало очень неловко.

— Как мне нравится, что теперь я могу заставить тебяпокраснеть!

— А мне нет, — буркнула я.

Он засмеялся, но глаза его остались серьёзными.

— Мне тебе нужно кое-что сказать наедине, пока ты неуехала.

Мне не понравилась его серьёзность. За последние полгода японяла, что Джейсон за обличием язвительного балагура скрывает ум, иногда доболи проницательный. И слова насчёт наедине у меня тоже восторга не вызвали.Что такого он не может высказать при Мике и Натэниеле? И почему?

Но вслух я сказала:

— Окей.

И отошла в сторону от джипа, ещё дальше от Ронни и Луи,которые все ещё продолжали свою тихую перебранку.

Когда мы шагнули под сень деревьев на краю церковнойпарковки, я остановилась и обернулась:

— Чего там?

— То, что там на танцполу было, это вроде как моя вина.

— Каким образом?

Он смутился искренне, что с Джейсоном не часто случается.

— Он хотел знать, как у меня получился секс с тобой,настоящий секс, в тот первый раз, когда я помогал тебе утолить ardeur.

— Строго говоря, второй раз.

Он скривил губы:

— Да, но тогда ardeur был совершенно нов, и сношения унас с тобой не было, и ещё трое мужчин в той же постели, кроме меня.

Я отвернулась, чтобы темнота скрыла краску на щеках, хотяДжейсон-то мог по запаху моей кожи учуять.

— Ты что-то говорил насчёт своей вины?

— Он в твоей постели уже сколько — четыре месяца?

— Около того.

— И у вас не было сношения. Черт, он же даже оргазма ниодного не имел — ну, с семяизвержением и так далее?

Сильнее покраснеть я уже не могла, а то бы голова лопнула.

— Я слушаю.

— Анита, пора тебе перестать притворяться, будтоНатэниел — не настоящий.

— Ты несправедлив.

— Может быть, но я даже понятия не имел, что ты ему непомогаешь орально, или рукой, или хотя бы не смотришь, как он сам себепомогает. Как угодно, чем угодно.

Я только покачала головой, уставясь в землю. И ничегопутного сказать не могла. Если бы я сегодня метафизически не заглянула в головуНатэниела, я бы могла сейчас быть сердитой или грубой. Но я видела его боль, ипритворяться больше не могла. Не могла её не замечать.