– Так он уже должен быть виден. Или хотя быАмериканская отмель.

Потом, немного спустя, он разглядел, что это не дом, атанкер, и не прошло и часу, как он увидел Сэнд-Ки, легкий, узкий, прямой итемный, поднимающийся из моря там, где ему и следует быть.

– Когда правишь, нужно, чтобы была уверенность, –сказал он негру.

– У меня была уверенность, – сказал негр. –Но после того, что вышло из этого рейса, у меня никакой уверенности нет.

– Как твоя нога?

– Все время болит.

– Это ничего, – сказал тот, что правил. –Будешь перевязывать ее и держать в чистоте, так она заживет сама собой.

Он теперь правил на запад, чтобы переждать день в заросляхманглий на Вуман-Ки, где их никто не увидит и куда навстречу им должна прийтилодка.

– Все у тебя пройдет.

– Не знаю, – сказал негр. – Болит оченьсильно.

– Когда мы доберемся до места, я сделаю все, чтонужно, – сказал он ему. – Ты не опасно ранен. Нечего теберасстраиваться.

– Я ранен, – сказал негр. – Я никогда еще небыл ранен. Как я ни ранен, все равно это опасно.

– Ты просто испугался.

– Нет, сэр. Я ранен. И мне очень больно. Меня всю ночьтрясло.

Негр продолжал ворчать и наконец, не утерпев, снял повязку,чтобы посмотреть на рану.

– Оставь в покое, – сказал ему тот, что правил.Негр лежал в кокпите на полу, а вокруг были повсюду навалены похожие на окорокамешки с ящиками вина. Он расчистил себе среди них место, чтобы лечь. При каждомего движении в мешках звенело разбитое стекло и разносился запах спиртного.Вокруг все было залито вином. Тот, что правил, теперь держал прямо на Вуман-Ки.Теперь он все ясно видел.

– Болит, – сказал негр. – Болит все сильнее исильнее.

– Мне тебя очень жаль, Уэсли, – сказал тот, чтоправил. – Но я не могу отойти от штурвала.

– Для вас что человек, что собака, все равно, –сказал негр. Он начинал злиться. Но тому все еще было жаль его.

– Я сделаю так, что тебе станет легче, Уэсли, –сказал он. – Полежи пока спокойно.

– Вам все равно, что бы с человеком нислучилось, – сказал негр. – В вас ничего человеческого нет.

– Я сделаю все, что нужно, – сказал тот, чтоправил. – Ты только лежи спокойно.

– Ничего вы мне не сделаете, – сказал негр. Тот,что правил, – его звали Гарри Морган, – ничего не ответил потому, чтоему нравился этот негр, а тут только и можно было, что ударить его, а ударитьего он не мог. Негр продолжал болтать.

– Почему мы не остановились, когда те начали стрелять?

Гарри не отвечал.

– Разве человеческая жизнь не дороже груза спиртного?

Гарри сосредоточенно смотрел на штурвал.

– Нам нужно было сразу остановиться, и пусть бы онизабрали груз.

– Нет, – сказал Гарри. – Они бы забрали игруз и лодку, а мы бы сели в тюрьму.

– Я тюрьмы не боюсь, – сказал негр. – А вотранили меня зачем?

Теперь он уже раздражал Гарри, и Гарри устал слушать егоболтовню.

– Черт подери, кто из нас тяжелее ранен? – спросилон, – Ты или я?

– Вы ранены тяжелее, – сказал негр. – Но яеще никогда не был ранен. Я не собирался быть раненным. Я не нанимался бытьраненным. Я не хочу быть раненным.

– Успокойся, Уэсли, – ответил ему Гарри. –Тебе только хуже станет, если ты будешь столько болтать.

Они уже приближались к острову. Они шли в кольце отмелей, ивода так сверкала на солнце, что слепила глаза.

– Зачем теперь возить спиртное? – говорилон. – Сухой закон отменен. Кому нужна вся эта контрабанда? Почему не возятвино пароходом?

Гарри, сидя у штурвала, не отрываясь смотрел вперед.

– Почему люди не могут жить прилично и честно изарабатывать приличным и честным трудом?

Гарри видел блестящую рябь у берега, хотя самый берег емумешало видеть солнце, и он вовремя направил лодку в пролив. Он круто повернулштурвал одной рукой, и берег раздался в обе стороны, и он медленно подвел лодкук зарослям манглий. Он дал задний ход и выключил оба мотора.

– Бросить якорь я могу, – сказал он. – Но яне смогу поднять якорь.

– Я даже шевельнуться не могу, – сказал негр.

– Да, черт подери, ты совсем плох, – ответил емуГарри.

Нелегким делом было для него вытащить, поднять и бросить вводу небольшой якорь, но он справился с этим и довольно долго травил канат, инаконец лодка закачалась среди манглий, так что ветки лезли прямо в кокпит.Тогда он снова спустился в кокпит. Черт знает что здесь творится, подумал он.

Всю ночь, после того как он перевязал рану негру, а негрзабинтовал ему руку, он сидел у штурвала, следя за компасом, а когда рассвело,он увидел, что негр лежит на полу среди мешков, но тогда он следил за волной иза компасом и искал впереди маяк Сэнд-Ки и не приглядывался к тому, как обстоитдело. А дело обстояло плохо.

Негр лежал посреди груды мешков, вытянув вверх ногу. Вкорпусе было восемь пробоин от пуль, расщепивших доски. Стекло щитка былоразбито. Он не знал, много ли товара погибло, и там, куда не натекла кровьнегра, натекла его собственная кровь. Но что было для него хуже всего в этуминуту, это запах спиртного. Все кругом было пропитано им. Лодка теперьспокойно стояла среди манглий, но Гарри не мог отделаться от ощущения качки,всю ночь трепавшей их в заливе.

– Я пойду сварю кофе, – сказал он негру. –Потом я сделаю все, что нужно.

– Не хочу я кофе.

– А я хочу, – ответил ему Гарри. Но в каюте у негозакружилась голова, так что он должен был выйти на палубу.

– Придется нам обойтись без кофе, – сказал он.

– Я хочу воды.

– Сейчас.

Он налил негру кружку воды из оплетенной бутыли.

– Зачем вам понадобилось мчаться вперед, когда ониначали стрелять?

– Зачем им понадобилось стрелять? – ответил Гарри.

– Я хочу доктора, – сказал негр.

– Доктор не поможет тебе больше, чем я.