– На эту глубину он должен опуститься. Это длинныйпуть, братишка. Он не всплывет, пока его не разопрет газом, а до тех пор онбудет двигаться вместе с течением и служить приманкой для рыб, – сказаля. – Нечего тебе беспокоиться о мистере Синге.

– Что он тебе сделал? – спросил меня Эдди.

– Ничего, – сказал я. – Он был самый покладистыйчеловек из всех, с кем мне приходилось иметь дело. Я сразу почувствовал, чтоздесь что-то неладно.

– Зачем ты убил его?

– Чтобы не убивать остальных двенадцать, – ответиля ему.

– Гарри, – сказал он, – ты мне дай глоток, ато со мной вот-вот случится, я уже чувствую. Я как увидел, как у него головаболтается, меня сразу затошнило.

Я ему дал.

– А как с китайцами? – спросил Эдди.

– Надо их высадить как можно скорее, – ответил яему, – пока вся каюта ими не провоняла.

– Куда ты их денешь?

– Мы их свезем на Долгую отмель, – ответил я ему.

– Поворачивать к берегу?

– Поворачивай, – сказал я. – Только медленно.Мы медленно шли над подводным рифом, пока перед нами не забелела в темнотеотмель. Этот риф лежит довольно глубоко, а дальше дно песчаное и с уклономтянется до самого берега.

– Ступай на бак и говори мне глубину. Он стал меритьглубину шестом, каждый раз делая мне знак двигаться дальше. Наконец он вернулсяи сделал мне знак остановиться. Я дал задний ход.

– Около пяти футов.

– Бросаем якорь, – сказал я. – Есличто-нибудь случится такое, что мы не успеем сняться, можно будет перерубитьканат.

Эдди стал травить, и когда наконец якорь уперся в дно, онукрепил канат. Лодка покачивалась кормой к берегу.

– Дно, знаешь, песчаное, – сказал он.

– Сколько у нас под кормой?

– Не больше пяти футов.

– Бери винчестер, – сказал я. – И смотри воба.

– Дай глоток, – сказал он. Он здорово раскис. Ядал ему выпить и снял духовое ружье. Я отпер дверь каюты, распахнул ее исказал:

– Выходите. Никакого движения.

Потом один китаец высунул голову, увидел Эдди с ружьем вруках и нырнул обратно.

– Выходите. Никто вас не тронет, – сказал я.Ничего. Только в каюте забормотали по-китайски.

– Эй, вы там, выходи! – сказал Эдди. Ах ты черт, ясразу понял, что он добрался до бутылки.

– Поставь бутылку на место, – сказал я ему, –не то я вышвырну тебя за борт.

– Выходите, – сказал я им, – не то стрелятьбуду. Один осторожно выглянул из-за двери, и, должно быть, он увидел берег,потому что у него застучали зубы.

– Выходите, – сказал я, – стрелять буду.

Стали выходить.

Ну, скажу я вам, не знаю, какой надо быть сволочью, чтобызагубить дюжину несчастных китайцев, и готов биться об заклад, это дело нетолько хлопотливое, но и не легкое.

Они вышли, и они были очень напуганы, и у них не былооружия, но их было двенадцать человек.

Я отошел назад, к корме, держа в руках духовое ружье.

– Лезьте в воду, – сказал я. – Тут вышеголовы не будет.

Никто не шевельнулся.

– Лезьте.

Никто не шевельнулся.

– Эй вы, крысоеды желтомордые, – сказалЭдди. – Лезь в воду.

– Молчи, пьяная рожа! – сказал я ему.

– Не умей плавай, – сказал один китаец.

– Не надо плавать, – сказал я. – Неглубоко.

– Но-но, живо, лезь в воду, – сказал Эдди.

– Иди сюда, на корму, – сказал я. – Возьми водну руку ружье, а в другую шест и покажи им, какая тут глубина.

Он показал им, приподняв мокрый шест.

– Не надо плавай? – спросил меня тот же китаец.

– Нет.

– Правда?

– Правда.

– Что это?

– Куба.

– Твоя жулик, – сказал он и, перекинув ноги черезборт, сначала повис на руках, потом спрыгнул в воду. Голова его ушла под воду,но он высунул ее снова, и вода доходила ему до подбородка. – Твояжулик, – сказал он. – Твоя негодна жулик.

Он был взбешен и забыл всякий страх. Он сказал что-топо-китайски, и все остальные стали спрыгивать с кормы в воду.

– Все в порядке, – сказал я Эдди. – Поднимайякорь. Когда мы выходили в море, показалась луна, и мы увидели китайцев,которые шли к берегу по шею в воде, и белеющую отмель, и кустарник за ней.

Мы миновали риф, и я еще раз посмотрел назад, на отмель игоры, которые уже вырисовывались над ней; потом я развернулся и взял курс наКи-Уэст.

– Ну, теперь можешь лечь спать, – сказал яЭдди. – Нет, постой, спустись вниз и открой все иллюминаторы, чтобыхорошенько проветрить каюту, и принеси мне йоду.

– Что случилось? – спросил он, когда принессклянку.

– Я порезал палец.

– Хочешь, я буду править?

– Ложись спать, – сказал я. – Я тебя разбужу.Он растянулся на койке, вделанной в стенку тут же, над бензиновым баком, ичерез несколько минут уже спал.

Я придержал штурвал коленом, и расстегнул рубашку, ипосмотрел на место, куда меня укусил мистер Синг. Укус был глубокий, и я залилего йодом, и потом я сидел у штурвала и думал о том, может ли от укуса китайцасделаться заражение, и прислушивался к быстрому и плавному ходу и к плеску водыза кормой, и в конце концов решил, да нет, что за черт, не может от этого укусасделаться заражение. Такой мистер Синг, должно быть, тер свои зубы щеткой по трираза в день. Ай да мистер Синг. Правду сказать, не очень деловой был человек. Аможет быть, и деловой. Может быть, он просто доверял мне. Честное cлово, я таки не понял, что он за птица.