– Вот это и настораживает. Подосинский уже несколько летпокупает через подставных лиц иракскую нефть за копейки и продает за доллары. Счего бы ему сейчас суетиться? Он вовсе не заинтересован в мире и встабильности.

– Вот поэтому он и засуетился. Он вырабатывает новуюстратегию. Нельзя зевать, иначе он опять будет первым.

– А может, он блефует? Разыгрывает спектакль?

– Что, спектакль с миром на Ближнем Востоке и снятиемсанкций ООН?

– Почему бы и нет? Я, например, ничего не исключаю, когдаречь идет о Подосинском.

– Ну, не надо приписывать Гене Подосинскому полномочиягенерального секретаря ООН. Гена, конечно, фигура серьезная, но не до такойстепени. Другое дело, что с миром все не так просто. Американцы делают хорошиеденьги на поставках оружия. Постоянный образ врага, агрессора – козырная картаполитиков. Хочешь повысить свой рейтинг – добейся подписания пары-тройкидоговоров о перемирии, организуй освобождение десятка-другого заложников, исразу тебе зааплодирует восхищенная общественность.

– Ладно, не стоит сейчас вдаваться в высокую политику.Сколько у нас времени, чтобы принять решение?

– Не больше недели. Но объем инвестиций надо обговоритьзаранее.

– 0кей, будем считать это рабочим вопросом.

– Даже так? Не рано ли? Надо сначала хорошо прощупатьПодосинского.

Когда члены совета директоров разошлись, президент вызвалсекретаршу.

– Свяжись-ка, Мариночка, с Харитоновым. Пусть подъедет.Скажи, срочно.

Через двадцать минут Валерий Павлович Харитонов,неприметный, серенький человек лет пятидесяти, начальник охраны акционерногообщества, отставной полковник госбезопасности, бесшумно вошел в кабинет.

– Валера, мне нужно все о Подосинском за последний месяц.Официальные переговоры, планы по инвестициям, контакты, поездки, слухи и дажепросто треп. Все, Валера. Очень осторожно и крайне срочно.

Восточный Берлин, март 1978 года

Закончив школу, Карл Майнхофф легко поступил в университет,на исторический факультет. У него была отличная память, он быстро запоминалимена и даты. На вступительных экзаменах сыпал шелухой цитат из классиковмарксизма-ленинизма.

К двадцати годам Карл был крепок, жилист и при небольшомросте умудрялся смотреть сверху вниз даже на тех, кто был выше его на голову.Лица людей на серых берлинских улицах казались ему свиными рылами. Ему былоскучно. Иногда хотелось просто так, от скуки, вмазать кулаком в какое-нибудьрыло. И он с трудом сдерживался.

Он был примерным студентом, старостой группы, гордостьюфакультета, отлично учился, активно занимался общественной работой. Он хотел сделатькарьеру не для того, чтобы жить в большом красивом доме, разъезжать на шикарноймашине и так далее. Это все мелочи. Главное – не слиться с серой массой,подняться над ней, чтобы свиные рыла были не перед глазами, а где-то там,внизу. Под ногами. Он ведь последний и единственный из благородного родабаронов фон Майнхофф.

Разумеется, никому он про свое благородное происхождение неболтал. Болтал он о других вещах. О том, что все вокруг дерьмо и свинство. Отом, что миром правят придурки, старые маразматики и, если ты молодой,здоровый, сильный, надо дать им всем пинком под зад. Вообще-то, Гитлер былправ, когда истреблял евреев и славян. Правильно. А то развели сопливуюдемократию. Обязательно кого-то надо истреблять. Без этого человечество жиреет,тупеет. Не важно, кого именно. Главное – найти врага. Враг – это стимул. Без стимуланет развития. Если нет врага, люди начинают искать недостатки в самих себе. Аэто вредно для здоровья. От этого становишься рефлексирующим дерьмом. Что можетбыть хуже рефлексирующего дерьма? Нужна ясность. Вот враг. Он плохой. Он вовсем виноват. Размажь его по стенке, и тебе сразу станет легче.

Все это Карл болтал тихо, но так убедительно, таквдохновенно, что с каждым разом становилось все больше слушателей. В подвальнойпивной, неподалеку от университета, собирались те, кому нравилось слушать Карла.

Скоро вокруг Майнхоффа сбилась крепкая, мрачно-восторженнаястайка постоянных слушателей, дюжина мальчиков от пятнадцати до двадцати. Изних только двое были студентами университета, остальные учились либо в школе,либо в ремесленных училищах. Карл был самый старший, самый умный. Его неперебивали. Ему внимали, открыв рты, как голодные воронята. И падали в этижадные клювики вкусные питательные червяки бредовых идей.

Мальчики, взбудораженные гормональными бурями половогосозревания, томимые переизбытком тестостерона в крови, были счастливы сбиться встаю. Стая давала сладкое чувство общности и в то же время – особости,исключительности.

Дальше разговоров пока не шло. Стайка подростков еще неоформилась в нечто серьезное, жуткое, кровавое. Старинный и вечно юный бредуничтожения еще только пульсировал в глупых головах берлинских мальчиков.Слоился табачный дым, шипели сардельки на жаровне, пузырчатой мутной пленкойоседала пивная пена на толстобоких кружках, юные глаза наливались кровью,лоснились от пота и пива почти детские, но уже не человеческие лица.

– Все дерьмо. Надо навести порядок. Великая немецкая нацияразъедена буржуазно-еврейско-американской заразой. Надо спасать нацию. Надоудалить стерильным скальпелем раковую опухоль сионизма. Пора покончить спрогнившей слюнявой христианской моралью. Сколько денег уходит на всяких тамдебилов, инвалидов, психов и прочих уродов! Нация не должна их кормить. Нацияне должна их жалеть. В печь их всех, а пепел – на удобрение. Нельзя никогожалеть. Надо убивать евреев и цыган.

– И черномазых, – рыгнув, добавлял кто-нибудь из мальчиков.

– Черномазых, – согласно кивал Карл.

– И священников, – гаркал кто-то.

– Священников, – кивал Карл, – христианская церковьразлагает нацию, призывая к любви и смирению. Какая, к дьяволу, любовь? Естьздоровые инстинкты. Какое смирение? Ха-ха, вот пусть они и смиряются, когда мыбудем их убивать.

– А русские? – выкрикнул кто-то так громко, что бармен ипара проституток, скучавшие у стойки, посмотрели в сторону веселой компании.

– Не ори, Отто, – поморщился Майнхофф, – с русскими мы тожеразберемся. Мы заставим их построить посреди Москвы точно такую же стену сколючкой, как у нас в Берлине. И пропустим ток по колючке. Мы будем во всембрать с них пример. Они умеют бить сапогами по свиным рылам и неплохосправляются с евреями. У них есть чему поучиться. Но вообще они тоже свиньи. Акак поступают со свиньями?

– Из свиней делают ветчину.