Сквозь плотные шторы пробивался солнечный свет, за стенойгудел пылесос и негромко переговаривались горничные. Алиса открыла глаза. Безпятнадцати одиннадцать. Максимкина кровать была пуста. На тумбочке жалобнопопискивала электронная игрушка, а из-под скомканного одеяла выглядывалаушастая голова старой плюшевой обезьяны, с которой ребенок не расставался счетырех лет.

Алиса встала, прошлепала босиком к стеклянной двери,выходившей во внутренний двор, отодвинула штору. День был теплый и солнечный. Вбассейне плескалось человек десять, и среди них она сразу заметила сына. Онпытался закинуть мяч в высокую баскетбольную корзину.

– Чуть медленней. Размах чуть медленней, – рядом с Максимкойплавал темноволосый мужчина.

– Покажите мне еще раз! – крикнул Максим по-английски икинул мужчине мяч.

Это был сосед, американец. «Ну ладно, пусть ребенок подтянетсвой английский», – спокойно подумала Алиса и, сладко потянувшись, отправиласьв душ.

За ночь все страхи улетучились. Разумеется, никакогоМайнхоффа во вчерашней забегаловке не было. Все хорошо. Все отлично. Надозабыть про вчерашний призрак в грязной закусочной. Он действительно призрак,выходец с того света, существо из другой реальности, которой больше нет и бытьне может в ее жизни. Надо взять себя в руки и начать наконец отдыхать в свое удовольствие.

Она вышла из душа, надела узкие бледно-голубые джинсы итемно-синюю блузку из плотного шелка, расчесала прямые пепельно-русые волосы,доходившие почти до пояса, быстро оглядела себя в огромном зеркале стенногошкафа и осталась довольна. Как сказал мудрый Козьма Прутков, хочешь бытьсчастливым, будь им. Глупо тратить драгоценное время отдыха на призраков, надурные предчувствия и головную боль.

– Максимка, вылезай, будем завтракать, – негромко позвалаона сына, подойдя к краю бассейна.

Он помахал рукой, нырнул, поднимая фонтан брызг, и черезминуту его голова показалась у бортика.

– Мам, Деннис, наш сосед, согласился взять меня с собойпоплавать с аквалангом, – радостно сообщил он, вылезая из бассейна, – ты мнеразрешаешь?

– Нет. Я не знаю никакого Денниса, к тому же ты еще слишкоммаленький для акваланга. – Алиса закутала сына в огромное гостиничноеполотенце.

– Ну, не с аквалангом, так с маской.

– Все равно не разрешаю, – покачала головой Алиса, – вода вморе слишком холодная…

– Мам, ну ты что?! Я уже договорился. А с Деннисом тыпознакомься, он такой классный, он, кстати, приглашает нас на завтрак. Мам, нупожалуйста! Я английский подтяну. Ты же сама говорила, без разговорной практикинельзя выучить язык.

– А зубы ты чистил, водолаз?

– Ты сейчас будешь изображать вредную мамашу? У тебя с утраострый воспитательный синдром? – буркнул ребенок, передернув плечами, скинулАлисину руку.

– Не груби, пожалуйста. На твоем месте я была бы тише воды,ниже травы, если бы так сильно хотела понырять, – заметила Алиса.

– Ты? Понырять?! Ха-ха, мамочка, не смеши меня!

Ты здесь еще в воду ни разу не вошла, даже в бассейне неискупалась! Ты трусиха, к тому же у тебя приступ вредности!

– Вот я сейчас рассержусь, мы поссоримся, и никакого Деннисас аквалангом тебе точно не видать. Так зубы чистил или нет?

– А как ты думаешь? – прищурился Максимка.

– Разумеется, нет. Ладно, давай быстренько в душ, почистьзубы, а там видно будет.

– Мам, зачем в душ после бассейна?

– Хлорку смыть.

Завтрак можно было приготовить прямо в номере. В маленькомзакутке имелось все необходимое – электрическая плита, набор кухонной посуды,микроволновая печка с грилем.

– Тебе омлет или гренки с сыром? – спросила Алиса, заглянувв ванную.

– Мне яичницу с беконом.

– Где я возьму бекон? Здесь не едят свинину.

– У Денниса есть бекон, – Максимка выглянул из-запластиковой шторки, – я в отличие от тебя, мамочка, не такой дикий и легкосхожусь с людьми.

– Слишком уж легко.

В стеклянную дверь постучали. На пороге стоял американец исмущенно улыбался.

– Наверное, я поступил опрометчиво, пообещав Максиму, что мыбудем нырять? – Он шагнул в номер, не дожидаясь приглашения. – Надо былосначала у вас спросить.

При ярком солнечном свете он выглядел моложе ипривлекательней. Лицо не казалось таким жестким. На нем были светлые холщовыебрюки, бежевая рубашка с короткими рукавами. Широкие плечи, темные короткиеволосы, небольшие залысины над высоким лбом. Карие глаза смотрели на Алису сявным мужским интересом, даже с восхищением.

«Американская феминистка расценила бы такой откровенныйвзгляд как сексуальное домогательство, – усмехнулась про себя Алиса, – а затакую настырность могла бы подать в суд».

– Я понимаю, что веду себя слишком навязчиво, – произнес он,как бы прочитав ее мысли, – но мне ужасно неуютно здесь в одиночестве. ВДетройте у

Меня есть племянник Стивен, ему десять, как вашему Максиму.Они очень похожи. Разумеется, это ничего не значит. Если вам неприятно моеобщество, я уйду сию же минуту и больше ни разу вас не побеспокою.

«Ага, так я тебе и скажу: пошел вон, паршивый янки, мненеприятно твое общество! А потом ребенок будет на меня дуться всю оставшуюсянеделю. Я ведь не могу часами играть с ним в мячик в бассейне и тем болеенырять с аквалангом. Максимка, вероятно, успел сообщить: мама не умеет плаватьи не любит играть в мяч».

– Деннис, где вы достали бекон? В этой стране не едятсвинину, произнесла она вслух с любезной улыбкой.

– Купил в английском магазине деликатесов в Тель-Авиве.Надеюсь, вы не вегетарианка?

– Нет, я не вегетарианка. А почему вы приехали сюда отдыхатьв одиночестве, если вам неуютно?

– Я приехал в Тель-Авив по делам фирмы. Я работаюсоциологом-аналитиком в корпорации, которой принадлежит сеть американскихгостиниц «Холидей-инн» по всему миру. Я никогда раньше не был в Израиле, решилустроить себе небольшой тайм-аут, поплавать в Красном море и заранее выторговалу своего начальства недельку отдыха.

– Американские гостиницы «Холидей-инн» здесь на каждом шагу,– заметила Алиса, – а вы поселились в этом отеле. Наверное, в «Холидей-инн»могли бы жить бесплатно.

– Меня тошнит от наших «иннов», – усмехнулся Деннис, – ипотом, там нет системы апартаментов, нет номеров с кухней. А я люблю готовить.В Детройте я даже хлеб себе пеку сам. Между прочим, именно поэтому от меня ушлажена два года назад. Она тоже обожала готовить, и мы дрались до крови за правостоять у плиты.