Из ванной вышел Максимка и, увидев Денниса, прямо засиялсчастливой щенячьей улыбкой.

«Ладно, яичница с беконом на завтрак – это совсем неплохо, –подумала Алиса, – особенно в стране, где нет свинины и нельзя съесть ни кусочкаветчины, ни нормальной сочной сардельки».

* * *

Город Беэр-Шева, столица южной пустыни Негев, вовсе не похожна оазис. Унылая пустыня, нагромождение бесформенных глыб известняка ипесчаника, и посередине – город, до сих пор напоминающий военное поселение наоккупированной арабской территории, хотя арабов отсюда изгнали еще в 1948 году.

Светло-серые, прямоугольники домов, солдаты, полицейские,темнолицые бедуины, закутанные в экзотическое грязное тряпье с головы до пят,пропыленные военные грузовики и джипы на улицах.

Рядом с городом база ВВС, а чуть дальше израильский Научныйцентр ядерных исследований, мрачное строение, окруженное колючей проволокой,сторожевыми вышками и мертвой зоной пустыни.

В пятницу пятого января к трем часам дня в городе Беэр-Шевавсе бегали и суетились. Владельцы маленьких кафе убирали с улиц столы и стулья,терли щетками со специальной пеной плиты тротуара, опускали жалюзи. Впродовольственных лавках, которые еще оставались открытыми, шла спешная,немного нервозная торговля. Жители закупали еду на ближайшие сутки.

К четырем часам город вымирал. Начинался иудейский шабат. Досубботнего вечера, до первой звезды, все будет закрыто. Работать в это время –великий грех. Далеко не все жители города были правоверными иудеями. ВБеэр-Шеве жили люди из семидесяти стран, переселенцы из Румынии, Польши,Марокко, Аргентины, бывшего Советского Союза, и много другого пестрогоразноязычного народу. Но древний обычай соблюдался аккуратно.

На окраине города, в трехэтажном здании, огороженном высокимзабором с колючей проволокой, царила такая же суета, как и везде в Беэр-Шеве.Сотрудники снимали специальные прорезиненные костюмы, стягивали защитные маски,громко переговаривались через стенки душевых кабинок.

Покидая это здание, все сотрудники, даже охранники,переодевались, мылись, обрабатывали руки и лицо специальным дезинфицирующимраствором. Лаборатория занималась биологическим оружием нового поколения ивсевозможными ядами, которые действуют либо мгновенно, либо медленно, проникаютв человеческий организм при соприкосновении с небольшим участком кожи, неоставляют следов даже при тщательном химическом анализе.

В отличие от базы ВВС и Центра ядерных исследований, которыеобозначены во всех туристических путеводителях, эта лаборатория была строгозасекречена.

Все виды биологического оружия нового поколения, которымздесь занимались, были запрещены Женевской конвенцией. Специальная комиссия ООНеще пять лет назад, рассмотрев материалы исследований, объявила, что такиеразработки представляют опасность для биосферы Земли и в дальнейшем могутпривести к непредсказуемым последствиям, к генетическим мутациям, резкому ростуиммунных и онкологических заболеваний.

Неприметное серое здание на окраине Беэр-Шевы скромноименовалось Санитарно-эпидемиологической станцией.

К половине четвертого все шкафы с химикатами, стеклянныерезервуары с образцами смертоносных бацилл, вирусов и прочей гадости,барокамеры с подопытными мышами и кроликами были закрыты, заперты, запечатаныспециальными печатями. Стальные бронированные двери захлопнулись.

Руководитель лаборатории Натан Бренер, невысокий,полноватый, с непропорционально крупной головой, которая казалась еще большеиз-за пышной седой шевелюры, сидел в своем кабинете, пил чай и никуда неспешил. Вопреки священной традиции он собирался сегодня еще поработать. Естьвещи, ради которых можно нарушить шабат. Штаммы живой культуры, полученные врезультате скрещения сибирской язвы с североамериканским бластомикозом,размножаются даже в шабат. Именно сегодня, по всем расчетам, подопытный кроликКарл, зараженный супервирусом, а затем получивший несколько инъекцийспециального антибиотика, должен был либо выздороветь, либо издохнуть.

Особенность исследований Бренера состояла в том, что онсоздавал не только смертоносные бактерии и яды, но пытался сразу разработатьантибиотики и противоядия к ним. Если, к примеру, при использованиибиологического оружия случайно заразится кто-то, кроме противника, должен бытьшанс спасти, вылечить. Точно так же и с ядами. Чем проще и быстрее проникает онв организм жертвы, тем опасней для того, кто его использует.

Натан Бренер взглянул на часы. Старые верные механическиечасы фирмы «Полет». Им двадцать лет. Он купил их в ГУМе, когда уезжал изРоссии. Сейчас они показывали четыре. Начало шабата. В крошечном окошке нациферблате календарик. Оказывается, сегодня пятое января. Ровно двадцать лет,как он уехал из России. Может, стоит отпраздновать эту дату в компанииподопытного кролика Карла? Да, если уж праздновать, то именно в такой печальнойкомпании, ибо радости от этого юбилея Бренер не испытывал.

Покряхтывая по-стариковски, Натан Ефимович поднялся, вышелиз кабинета. В небольшом холле у журнального столика, развалившись в мягкихкреслах, двое охранников лениво хрустели картофельными чипсами, потягивали колуиз пластиковых бутылок. Автоматы «узи» валялись тут же, на столике, и на нихсыпались жирные крошки от чипсов.

Бренер кивнул охранникам, прошел по коридору, сунулмагнитную карточку в щель массивной металлической двери. За дверью находилсяпросторный бокс для подопытных животных, за которыми необходимо было вестикруглосуточное наблюдение. В стеклянной барокамере лежал, не двигаясь,подопытный кролик Карл. Белая шерстка местами облезла, обнаженные участки кожибыли покрыты страшными гнойными волдырями.

– Ну что, братец кролик, плохо дело? – произнес Бренерпо-русски.

Зверек не шевелился, но дышал. Длинные уши едва заметновздрагивали. Натан Ефимович достал из стеклянного шкафа защитную маску, подошелк барокамере. В круглые отверстия были впаяны огромные резиновые перчатки,герметичные безопасные норы для человеческих рук. Бренер достал из карманахалата упаковку с одноразовыми хирургическими перчатками, и только так, черездвойной слой резины, прикоснулся пальцем к голове умирающего зверька, осторожнопогладил за ухом. Кролик вздрогнул, чуть приподнял облезлую мордочку иуставился на профессора.

– А что, Карлуша, может, поживем еще? – задумчиво спросилБренер.

Бледно-розовые ноздри зверька трепетали, нервноподергивались. Значит, антибиотик действовал. Возможно, он просто продлевалмучительную агонию. Но исследования надо продолжать именно в этом направлении,постепенно расширяя зыбкую границу между жизнью и смертью.

Натан Ефимович выдвинул ящик кормушки, ловко извлек кусочекморковки и поднес его к самому носу зверька. Ноздри затрепетали еще быстрей.Кролик открыл рот и ухватил оранжевый кружок.