Одним словом, девица немного успокоилась, и завязался почтинепринужденный разговор. Личность папеньки была моментально выяснена сдемонстрацией семейных фотографий. Судя по ним, а также выяснив папенькину датурождения – тысяча восемьсот девяностый – субъект был не из бедняков, коливладел таким домиком, но вот в смысле карьеры у него обстояло безнадежно плохо.Сапер, в первую мировую дослужился до обер-лейтенанта, а за последующуючетверть века едва-едва доскрипел до гауптмана… Ну что тут скажешь?Двадцатипятилетний Капитан с приятным сознанием собственного превосходствасообщил друзьям, что такими темпами, по его, Капитана, разумению, лялькин папагодам к девяноста и до майора дослужится, ежели, конечно, подфартит… Друзьяжизнерадостно ржали, полностью согласные с его прогнозом.

Смех смехом, а служба службой. Ютту вежливенько заставили втемпе принести все имеющиеся в доме документы и фотографии – благодаря чемубыстро установили, что капитанская дочка нисколечко не врет. Ее фатер и в самомделе не имел отношения к преступным организациям вроде НСДАП и СС –классический армейский неудачник. Это уже было скучно и абсолютно неинтересно.Поэтому изучение документов быстренько свернули. Вежливо растолковали юнойхозяйке, что, согласно превратностям войны, в ее доме вскоре разместится некийвысокопоставленный офицер, кто именно, ей знать не полагается. На улицу ее,конечно, никто пока что не выставляет, а потом для нее обязательно попытаютсячто-нибудь придумать – и, увы, ей придется смириться с неожиданнымиквартирантами, числом четверо…

Капитанская дочка вынуждена была смириться – а что ей ещеоставалось? Троица стала размещаться – уже уверенно и обстоятельно, потому что,пока сюда не передислоцируется штаб армии, где же им и обитать несколько дней,как не здесь? Приказ именно такой вариант и предусматривал, поскольку делоделикатное, и печальные прецеденты известны – не успеешь оглянуться, каккакой-нибудь лихой комроты разместит здесь парочку своих взводов, и выгоняйпотом… Выгнать, конечно, выгонишь, но будущая резиденция командарма уже небудет иметь того респектабельного вида…

«Виллис» загнали во двор. Павлюка пристроили на первомэтаже, а сами, не колеблясь, заняли по комнате на втором. Каждому хотелось хотьнесколько деньков да пороскошествовать в отдельной комнате – вполне понятноежелание для людей, почти четыре года живших в основном гамузом, с соседями, откоторых никуда не денешься.

Одесситу достались самые, на его взгляд, комфортные покои –супружеская спальня с солидной двуспальной кроватью, сработанной ещекайзеровскими мастерами на века. Студент согласно склонности к изящнойсловесности разместился в библиотеке. Книг там было не так уж и много, параполок, но все равно интересно было в них покопаться. Кровати там, правда, неимелось, откуда она в библиотеке аккуратного немецкого особнячка, зато стоялобширный кожаный диван.

Почти такой же точно обнаружился в хозяйском кабинете, гдетвердо решил обосноваться Капитан, проигнорировав робко предложенную Юттойкомнату для гостей. Ему страшно понравился кабинет – там стояло медвежьечучело, на стенах развешано немало старинных сабель и пистолетов, а также сполдюжины старинных портретов и масса занятных безделушек. А комната для гостейбыла обычной, скучной…

В общем, заселились. По рации штаба батальона связались сосвоими, доложили о выполнении задания, получили приказ ждать. Вернулись в дом,собрали стол, выставили бутылочку, пригласили Ютту. Неплохо посидели.Капитанская дочка начала понемногу оттаивать, хотя все еще боялась.

Так они прожили в особнячке три дня – в блаженномбезделье с дозволения начальства, а на войне такой Эдем нечасто случается.

Все было бы прекрасно, если бы не красоточка Ютта…

Они все были живые люди, молодые ребята, отнюдь не железные,со всеми свойственными возрасту желаниями и стремлениями. А в данной конкретнойситуации, когда по дому порхала этакая лялечка, стремление было только одно.Выражаясь пошло, нестерпимо хотелось завалить Ютту в постельку и подольшеоттуда не выпускать. Не нужно даже было созывать по этому поводу консилиум –каждый прекрасно понимал: двум другим хочется того же самого, что и ему…

Вот только провернуть это дело было трудновато. Имелисьнешуточные препятствия.

Каждый прекрасно понимал: если он начнет вдруг осаждатьмилую Ютту по-хорошему, двое других вполне резонно обидятся – а чем они-тохуже? И возникнет совершенно ненужная напряженность в отношениях внутриопергруппы.

Можно было, конечно, и… Ну, не будем называть это очень ужцинично – «силком». На войне это именуется несколько иначе: «методом вдумчивогоубеждения». В конце концов, можно и убедить, сделать предложение, откоторого оккупированная немочка ни за что не откажется…

Похожие ситуации у них в логове недобитого врага ужеслучались. Но в том-то и оно, что – похожие. Для того, чтобы применитьизвестные методы активного убеждения, нужна и очень важна соответствующаяатмосфера.

Вся загвоздка была в этом чертовом городишке – абсолютномирном на вид, нисколечко не разрушенном. Здесь на улицах не прозвучало ниодного выстрела, здесь они не видели ни одной вражины в форме, здесь неоткудабыло взяться соответствующему настрою, должной злости. Вот именно, хоть тытресни! Атмосфера здесь, мать ее за ногу, была невероятно покойной.И оттого некие внутренние препоны не позволяли поступить с военной добычейнезатейливо…

Но и упускать ее не хотелось. А время шло, вот-вот моглонагрянуть начальство – коему, чего уж там, симпатичная хозяюшка могла и самомуприглянуться. В любом случае им с появлением начальства предстояло отсюдавыметаться.

Как водится, помог счастливый случай.

Капитан – как-никак хваткий особист – обратил внимание, чтоЮтта, частенько заходя к нему в библиотеку вроде бы легонько пококетничать,почесать язычок, что-то очень уж упорно трется возле папенькиного письменногостола и порой, когда думает, что незваный гость в ее сторону не смотрит,бросает на означенный стол очень уж заинтересованные взгляды…

Капитан насторожился. Потом всерьез задумался. И, не теряявремени даром, взялся однажды за этот самый стол вплотную. Вынул все ящики,аккуратно сложил на полу, просмотрел содержимое и, не обнаружив ничегоинтересного, не вставляя их на место, принялся изучать сам стол гораздоскрупулезнее, как учили.

В конце концов он определил, где находится тайник – и,поленившись искать какой-нибудь потайной шпенечек, попросту выворотил планкутрофейным эсэсовским кинжалом.

Тайничок оказался полнехонек…

Кайзеровские золотые монеты (их там нашлось с полсотни) ивсякие дамские драгоценные побрякушки, с каменьями и без, его нисколечко незаинтересовали – мы, товарищи, не барахольщики и не мародеры… Точно так же онбез особого интереса поворошил коробочки с папашиными наградами, сразуотодвинул всевозможный бумажный хлам вроде документов на дом и банковскихкнижек.