– …С вечера меня неодолимо клонило в сон, – рассказываласестра Дария чуть погодя. – Еще и солнце не село, а у меня уже ни на что небыло сил. Не помню, как я легла и провалилась в сон. Нет, это была дрема, такаятяжелая дрема, что мне все время чудилось, будто я лежу на дне реки, а тело моезаплыло песком. Я знала, что нужно помолиться – и всё отляжет, но не моглавспомнить ни одной молитвы! Я засыпала, просыпалась, вновь засыпала… Мнечудилось, я жду чего-то, и тело мое горело. Я металась…

Цецилия слегка кивнула. Чего же ожидать, если в питье Дариибыл подмешан любовный ладан, изготовленный из мускуса, сока древовидного алоэ,красного кораллового порошка, настойки серой амбры и розовых лепестков,смешанных с несколькими каплями крови попугая и высушенным мозгом воробья! Уэтой глупышки небось пожар разгорелся между ног. Другая давно погасила бы егохотя бы пальцем! А она, значит, металась… Хорошее словечко.

– Я ждала чего-то страшного, – бормотала Дария, расширеннымиглазами глядя в стену, словно там запечатлелись ночные картины, – и дождалась!Было темно, темно… и вдруг луна взошла в моем окне, и в ее свете я увиделавысокую фигуру, окутанную плащом с головы до пят, так что я не различала нилица, ни очертаний явившегося мне существа. Я чувствовала только запах серы ипонимала, что оказалась во власти дьявольских чар.

– Ты молилась? – сухо поинтересовалась Цецилия, незаметнопринюхиваясь. А ведь в самом деле – запах серы еще витает в воздухе! Ну,Пьетро… не может без сценических эффектов! И она ничуть не удивится, если илуна была в сговоре с Аретино и взошла в самый нужный миг, чтобы придать егопоявлению потрясающую выразительность.

– В лунном свете его плащ казался седым, но вскоре я поняла,что он багряный, как лепестки роз, озаренные закатным солнцем, – проговорилаДария. – В этом цвете было что-то… пагубное! Искушающее! Я смотрела, не отводяглаз, пытаясь понять, что вижу, но это было только колыханье красной материи. Ивдруг складки плаща слегка раздвинулись довольно высоко над полом, – Дария неуверенноповела рукой примерно на высоте бедер, – и я увидела нечто странное… как будтоочень большой и очень толстый палец, указывающий прямо на меня.

Цецилия схватилась было за сердце, но тут же приняласпокойный вид, опасаясь спугнуть рассказчицу. О, этот «палец» был ей хорошознаком…

– Существо приблизилось, и я почувствовала совсем другойаромат, заглушивший запах серы. Я не могу ни с чем его сравнить… мне был онпрежде незнаком. Впрочем, не могу назвать его неприятным. Он даже успокаивал…нет, не совсем так, – мучилась Дария, пытаясь как можно точнее передать своиощущения и не замечая ревнивых судорог, пробегающих по лицу аббатисы. – Я неуспокоилась телесно, хотя и перестала бояться душевно. Мне даже удалось незакричать, когда палец оказался над самым моим лицом. Он подрагивал, как бы внетерпении, а я смотрела на него. Он был такой… странный! Я не удержалась ипотрогала его… просто сжала рукой… и тут существо со стоном отшатнулось,сорвало с себя свой красный плащ и швырнуло его на меня. Я еще успела увидетьчьи-то широкие плечи… А потом поняла, что это был не палец!

– Разумеется, – проскрежетала Цецилия. – Разумеется!..

– Это был не палец! – перебила ее Дария. – Это был хвостдьявола, только он почему-то рос у него не сзади, а спереди!

* * *

Потребовалось немалое время, прежде чем Цецилия смогла унятьприступ неистового хохота, который только такая ошеломленная простушка, какДария, могла принять за горькие рыдания по поводу ее, Дарии, невинной плоти,оскверненной дьяволом.

Из дальнейших сбивчивых рассказов Цецилии удалось, хотя и снекоторым трудом, понять, что дьявольские козни продолжались целую ночь, и онделал со своей жертвой, что хотел и как хотел, ничего не доставив ей, кромеболи в окровавленных чреслах, хотя сам не раз с удовольствием окроплялмонашеское ложе своим адским семенем.

Цецилия кивнула со знанием дела. Да, бывают женщины, которымпервый любовный опыт не доставляет никакого удовольствия. Мужчина должен навремя оставить их, дать успокоиться боли, залечиться «боевым ранам», и уже надругую ночь бывшая девственница с удовольствием раскроется тому, в ком недавновидела разбойника и злодея. Аретино же оказался слишком нетерпелив, слишкомрьян… Ох, конечно! Опоенная зельем Дария небось являла из себя образчик покорности,вот Пьетро и разошелся. Понравилось ли это ему? Увы, понравилось! Иначе развесказал бы он, поднявшись с распростертого, измученного тела и на подгибающихсяногах тащась к выходу:

– Я еще приду к тебе, любовь моя! Завтра ночью жди!

Дарии казалось, что рассвет наступил почти сразу, как дьяволпровалился в свою преисподнюю. Все тело у нее разламывалось от боли, но она всеже нашла в себе силы подтащить табурет под потолочную балку и перекинуть черезнее веревку, почему-то валявшуюся под топчаном. В тот миг Дария видела в нейдар бога, но теперь оказалось, что это нечистый вновь смеялся над ней! Надобыло простыню свить на жгуты, уж прочнее вышло бы. Веревка-то порвалась!

– Нет, это бог спас тебя, – сурово возразила Цецилия. – Тыхотела совершить грех, а он простер с небес свою благодетельную десницу, и…

– Но я вовсе не жажду спасения! – перебила вдруг Дария, иЦецилия с изумлением уловила нотки неуемной строптивости в ее голосе, ещехриплом от слез. – Я все равно убью себя! Никогда, никогда не забуду того, чтопроизошло! Да вот же… он оставил на память! Это было у него на ноге, под левымколеном… я помню!

Она брезгливо ткнула в странный лоскут, валявшийся на полу.Цецилия подняла его – и поджала губы, чтобы не рассмеяться.

На сыроватом полу валялась так называемая колдовскаяподвязка. Маги, промышляющие ведьмовством и колдовством, обычно надевают их подлевое колено на свои колдовские церемонии и на время насылания чар. Женскиеподвязки обыкновенно бархатные или шелковые, с позолоченными или серебрянымизастежками. Эта была из змеиной кожи с голубым шелком изнутри. На лицевойстороне ее Цецилия рассмотрела какое-то слово. Вгляделась и…

Daedalus… Дедал? Колдовское имя обладателя этой подвязкиДедал? Забавно. Впрочем, магическая вещица вполне могла принадлежать и самомуАретино, если учесть, что он – художник, поэт и рожден под знаком Тельца. Ведьмастер Дедал, сотворивший крылья для полета в небесах, был колдуном и некогдапостроил на Крите знаменитый Лабиринт для Миноса, жреца критского культа быкаПосейдона. Дедал – Бык – Телец – Аретино… Именно по таким отдаленным внешне, новнутренне четко связанным знакам выбирают себе колдовское имя ведьмы и колдуны.О, как интересно! Значит, Аретино не чужд черной магии? Жаль, что Цецилия незнала об этом раньше… они могли бы устраивать чудные шабаши вместе… Тольковдвоем!