– Сядь на кровать!

Я послушно села, закинув покрывалом хотя бы свой низ, и покосилась на грудь. Кожа на ней была вся в красную перекрещенную полоску. Нормальное такое платье, хорошо хоть в живых осталась.

Он устроился рядом, откупорил какую-то баночку и обмакнул палец в ее содержимое. Запахло чем-то медицинским, но не противным. Протянул руку и принялся осторожно мазать потертости. Защипало так, что искры из глаз посыпались. Я зажмурилась и закусила губу. Жжение перешло в покалывание, потом в блаженную прохладу.

Нахлынули запахи, звуки, ощущения… Его теплые ладони скользили по коже, втирая мазь, случайно задевали ставшие необыкновенно чувствительными соски. Грудь потяжелела, внизу живота сладостно запульсировало. Настороженность сменилась непонятной истомой, по телу прокатилась волна дрожи, стало трудно дышать.

Как, опять? Да что же со мной творится? Я едва не заплакала от стыда и злости на себя. Он всего лишь втирает мазь, а я… Я сильнее закусила губу, молясь, чтобы Алекс не заметил моего состояния. Главное, дотерпеть до конца и не выдать этому холодному незнакомцу, что его прикосновения так меня возбуждают.

Да, возбуждают, теперь я знаю, что это значит. Возбуждают помимо воли, помимо разума. Прикосновения чужого мужчины, который унизил меня не один раз, низвел до положения секс-игрушки, глупой Барби в развратных тряпках!

Движения его ладоней замедлились, потом он сжал обе груди. Вокруг одного из сосков сомкнулись горячие губы, втягивая его во влажную жадную глубину. В голове помутилось, между ног полыхнуло пульсирующим жаром. Я выгнулась, из последних сил сдерживаясь, чтобы не застонать. Он слегка прикусил зубами сосок, потеребил его языком, потянул на себя, посасывая. Как же приятно… Я уплывала в сладкий дурман, обмирая от ярких неведомых ощущений, по телу разливалась блаженная слабость.

Губы исчезли. И руки исчезли… Я открыла глаза и наткнулась на спокойный холодный взгляд синих глаз.

– Наденешь пока это, – он бросил что-то на кровать. – Жду тебя в гостиной через две минуты.

Я заторможенно смотрела, как за его спиной закрывается дверь, потом опустила глаза. Рядом со мной лежала белая футболка.

Почему-то мне было плохо. Очень плохо. По телу прокатывались волны дрожи и жара, живот тянуло, кости крутило, словно я заболела гриппом. А может, и заболела. Если в одних кожаных веревочках расхаживать, легко подцепить что угодно. В том числе и простуду.

Я встала, надела футболку, которая мне была велика на десяток размеров, зато скрывала все, болтаясь почти до коленок. Быстро расчесала волосы и с отвращением покосилась на туфли. Нет, пойду босиком. И так ноги подгибаются.

Я побрела по коридору. Пол приятно холодил ступни, жар уходил, ноющая боль в животе постепенно слабела.

Футболка болталась на мне, как на вешалке, не мешая воздуху остужать разгоряченную кожу. Но чем ближе я подходила к гостиной, тем больше непроизвольно замедляла шаг. Теперь я понимала смысл выражения «ноги не несут». Ужасно хотелось развернуться, припустить обратно, в свою комнату. Запереть замок, забиться в самый укромный уголок и остаться одной.

Мне просто необходима передышка. Особенно после того, что только что случилось. Хоть ненадолго. Хоть на несколько минут. Унять чехарду мечущихся мыслей в голове, взять себя в руки и подумать, что делать дальше. Вернее, как себя вести. Как справиться со своим вышедшим из-под контроля телом.

Да, по контракту я должна принадлежать ему десять дней. Но нигде в этом чертовом контракте не сказано, что я обязана стонать и наслаждаться происходящим. Только извращенкам нравится, когда их лапают чужие равнодушные мужчины, не спрашивая о согласии. А я не извращенка. Я – воспитанная леди. И хорошо бы об этом не забывать!

Когда до гостиной оставалась пара шагов, я притормозила и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Из распахнутых дверей донесся скрип стула, и… И словно сквозняк промчался вдоль позвоночника, свернулся ледяным комком в животе. Сердце оборвалось в пятки и трусливо там застучало, спина покрылась холодными мурашками, даже волосы на затылке шевельнулись. Я…

Я боялась. Боялась того, что он может придумать. И наверняка уже придумал! Как же… Делец заплатил немалые деньги и теперь намерен заставить меня отработать каждый потраченный цент. Поэтому я ничуть не сомневалась в его изобретательности. И в том, что мало мне не покажется. Я уже знала на собственном опыте, что он может быть жестким. Даже жестоким. Вот только пока не поняла, зачем ему все это надо? Зачем?!

Мотивы того, прежнего Алекса всегда были мне понятны. Но этот чужак мне не знаком. И я даже отдаленно не представляю ни его намерений, ни причин его поступков, ни того, что вообще происходит в его голове. Ледяной холод в его глазах отбивает всякое желание задавать вопросы, да и просто лишний раз смотреть в его сторону.

Но в одном я была твердо убеждена: в гостиной меня не ждет ничего хорошего. Особенно, если учесть, сегодня он понес дополнительные непредвиденные расходы в виде погибшего шлюшьего платья из кожаных ремешков, а дорогая секс-игрушка слегка сломалась по собственной дурости, натерев грудь.

Значит, кого-то надо за это наказать. И я догадываюсь кого… Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я сделала оставшийся шаг и с опаской остановилась на пороге гостиной, ожидая обнаружить там что угодно… Даже то, чего не могу представить. Но увидела лишь Алекса, сидящего за сервированным на двоих столом. Несколько блюд, бутылка вина.

– Садись, – сказал он, кивком указав на стул напротив себя. – Сегодня у тебя первый день здесь. Думаю, это нужно отпраздновать…

Отпраздновать? Шикарный праздник, ага. Хеллоуин, очевидно. То, что со мной тут происходит, скорее похоже на оживший кошмар. Нервный смех заклокотал в горле, грозясь прорваться истерикой. Мне пришлось закусить губу, чтобы удержать его внутри.

– Конечно, – тихо ответила я, прошла через гостиную и чинно опустилась на указанный стул.

Алекс разлил вино по бокалам и отпил из своего. Я молча пригубила вино. Оно рухнуло в живот, где сразу стало горячо. Блаженное тепло с кровью побежало по венам, слегка стукнуло в голову. Пожалуй, стоит закусывать. А то на голодный желудок моментально опьянею.

Я дождалась, пока он возьмет приборы, и только потом принялась за ужин. Есть хотелось ужасно, что не удивительно – с утра ни крошки во рту не было. Но под взглядами, то и дело прилетавшими с другого конца стола, кусок застревал в горле. Молчание давило на нервы, напряжение сгущалось в воздухе. Казалось, еще чуть-чуть, и искры проскакивать начнут.

– Очень вкусно, – не выдержала я. – Твой повар чудесно готовит.

– Чудесно, – мрачно буркнул Алекс. – Но сегодня у него выходной. Еда из ресторана. А на будущее запомни: ты никогда не заговариваешь первой. Если мне что-то понадобится у тебя спросить, я спрошу.

– То есть если в доме начнется пожар, – вежливо кивнула я, – мне нужно дождаться, пока ты спросишь: не горит ли что-нибудь у нас…