Остановившись на пороге, я на миг ощутила странное чувство дежавю… Та же гостиная, правда, залитая вечерним солнечным светом. Тот же круглый стол, накрытый на двоих. Та же бутылка вина. Тот же Алекс в той же позе за тем же столом.

– Садись, – кивнул он на стул напротив. Кажется, это тоже было. – Поужинай сначала.

Сначала… Под ложечкой засосало, ноги стали ватными. Черт! Какой уж тут ужин, когда внутри все трясется от страха! Делал бы сразу, что задумал, не тянул время, а? Не мучил бы неизвестностью. Я же с ума сойду в ожидании его «планов на вечер»!

Подойдя к столу, я аккуратно пристроилась на самом краешке стула, схватила бокал с вином и жадно его осушила. Напиться, что ли? Никогда не пробовала, может, как раз стоит начать? Вдруг повезет, и я потом ничего не вспомню? Вино обожгло желудок, растеклось жаром по венам, ударило в голову, мутя разум и прогоняя страх. Хорошо… Почти. Я задумчиво смотрела на бутылку, прикидывая, как бы дать понять Алексу, чтобы налил еще. Мне же запрещено заговаривать первой. Но тот словно почувствовал. Поднял голову, уставился на меня, потом на пустой бокал в моей руке. Бровь его изумленно изогнулась.

– Ешь! – ледяным тоном скомандовал он.

Ясно. Пьяная Барби в наши «планы на вечер» не входит. Я со вздохом отставила бокал и уткнулась в тарелку. Там было что-то вкусное, но непонятное. Впрочем, я особо не присматривалась. Голова кружилась, перед глазами все плыло и покачивалось. Кажется, одной порции вина мне все же хватило, чтобы основательно захмелеть.

– Пойдем! – Алекс поднялся из-за стола.

Он шел впереди, я шагала следом. Не видела, куда мы направляемся, потому что смотрела исключительно под ноги, стараясь идти ровно. Остановился он у одной из тех запертых комнат, в которые я днем не смогла попасть. Щелкнул замок, дверь распахнулась, и как только я шагнула внутрь, закрылась за моей спиной.

В комнате было темно. И не просто темно, а хоть глаз выколи. Сквозь плотные шторы проступал чуть более светлый прямоугольник окна, и на его фоне что-то чернело. Что-то странное…

Клацнул выключатель, по карнизу потолка загорелись тусклые огоньки светодиодной подсветки, едва рассеивая мрак. Но их хватило, чтобы рассмотреть, что там чернело. Наручники! Самые настоящие наручники болтались на конце длинной цепи, что свисала с крюка, вбитого в потолок. Высокий шкаф в углу поблескивал стеклами, за которыми висела куча непонятных штук, ужасно смахивающих на плетки, следом вдоль стены стоял кожаный узкий диван, больше напоминающий топчан для порки. «Эй, Синяя Борода! Куда бороду дел?» – пронеслось в голове, я нервно хихикнула и переступила с ноги на ногу.

– Подними руки, – отрывисто скомандовал Алекс, приближаясь ко мне.

Я машинально послушалась. Запястья обожгло металлическим холодом защелкнувшихся наручников. Я озадаченно уставилась на них. Проглоченное вино продолжало победное шествие по организму, работая не хуже анестезии. Мысли вяло ворочались в голове, происходящее казалось лишь странным сном. А если так, то зачем напрягаться?

Раздались удаляющиеся шаги, цепь лязгнула, поехала вверх, таща за собой скованные руки. И остановилась, когда я вытянулась в струнку. Еще немного, и пришлось бы подняться на цыпочки. Я облизала пересохшие губы и с любопытством повернула голову. Алекс стоял у стены и пристально рассматривал мое платье. Не нравится? Сам его купил. И заставил надеть. Или что-то не так? Может, я в спешке нацепила его наизнанку?! Я невольно покосилась вниз. Да нет, все нормально. Подняв глаза, я напоролась на странный взгляд Алекса. Странный и… пугающий. В нем не было больше льда и холода. Не было равнодушия и бесстрастности. В нем плескалась самая настоящая ненависть и еще нечто такое, от чего становилось не по себе.

Алекс пошевелился, и в его крепко сжатом кулаке что-то блеснуло. Нож?! Он шагнул вперед, я дернулась и закричала что есть мочи, но… Из перехваченного спазмом горла, как в том недавнем сне, не вырвалось ни звука. От ужаса я мгновенно протрезвела. Хмель испарился, словно не бывало, в голове панически заметались мысли. Звать на помощь? Кого? В доме мы одни, соседи не услышат. Он может спокойно порезать меня на куски, зарыть где-нибудь в саду. И жить спокойно дальше. Никто же не знает, что я здесь…

Господи, да меня даже хватятся не сразу. На работе я отпросилась, маме наврала, что уезжаю по делам в другой город. А когда поймут, что я пропала…. Полиции и в голову не придет заподозрить в моем исчезновении Алекса. Что может связывать успешного бизнесмена и какую-то официантку? Ровным счетом ничего. А если вдруг найдут таксиста, и тот на удивление вспомнит, что подвозил меня к этому дому… Подвозить подвозил. Но куда я пошла, он не видел. Да и вообще, с деньгами можно нанять таких адвокатов, которые от чего угодно отмажут.

Все это за доли секунды пронеслось у меня в голове, усилив страх до нестерпимого, вымораживающего. Я крепко зажмурилась, не в силах смотреть, как приближается Алекс. По спине потек холодный липкий пот, живот скрутило, тело сжалось в предчувствии острой невыносимой боли.

Холодное лезвие внезапно коснулось ложбинки между грудей, спустилось в лиф платья и резко скользнуло вниз, почти не задевая кожи.

Я распахнула глаза. То, что еще недавно называлось платьем, свисало, разрезанное спереди ровно посередине. На обнажившемся теле не было ни царапинки. И снова свист лезвия, и жалобный шелест ткани, рассекаемой от плеча вниз… В мгновенно расползающуюся прореху выскочила грудь. Снова свист. Еще и еще… Лезвие пело, сквозь множащиеся дыры прохладный воздух лизал кожу. Алекс кромсал белоснежное платье в лапшу, словно оно было в чем-то виновато, словно оно было злейшим его врагом.

Я заглянула в глаза Алекса и испугалась еще больше. Холодного, ледяного взгляда уже не было. Сжатые губы. Ненависть, ярость.

Лезвие нырнуло под облачко невесомых кружев у одного плеча, потом у второго… Искристый нежный шелк соскользнул вниз, осев невнятной кучкой у белых туфелек. Я растерянно смотрела на эту кучку, внутри утихала дрожь от только что пережитого ужаса.

Непостижимо, непонятно… Но вместе с истерзанным платьем часть чего-то связанного со свадьбой, мерзкого, постыдного, мучительного, казалось, тоже соскользнула на пол. Нет, воспоминания никуда не делись. Просто они потускнели, поблекли, перестали быть значимыми…

Я вздохнула и перевела взгляд на Алекса. Тот крутил нож между пальцами, внимательно рассматривая мои чопорные бюргерские трусики. На губах его играла странная кривая полуусмешка.

– Хороший выбор, – протянул он чуть хрипловато.

Я подобралась, сразу вспомнив, кто я и зачем здесь нахожусь.

Звякнул об пол небрежно отброшенный нож, крутясь доехал до самого шкафа. Алекс вдруг оказался рядом. Одной рукой обхватил меня за талию, притянул к себе, другой скользнул в трусики, жадно щупая между ног. «Словно школьный хулиган, зажавший в укромном уголке недотрогу-отличницу…» – мелькнула бесстыжая мысль, отдаваясь спазмом внизу живота. Моментально стало жарко. Я охнула, крепче сдвинув коленки, будто это могло его удержать. Горячие пальцы мяли нежную плоть, грубо скользили между складочек, больно пощипывали налившийся кровью чувствительный бугорок. И от каждого их движения обжигающе-приятные молнии прошивали тело, рассыпаясь мгновенными вспышками удовольствия. Острого, пряного, непристойного и… дико возбуждающего…