Алена удивленно следила взглядом за моими передвижениями, но не вмешивалась, по опыту зная, что в такие минуты меня лучше не трогать. Придет время – сама скажу. Оно пришло уже через секунду.

– Не знаешь, олуха допрашивали?

– Понятия не имею, наверное, да.

– Хотя какое это имеет значение? – Я не рассчитывала на диалог и была благодарна компаньонке за понимание. Тонко чувствующая меня подруга, не вмешивалась, терпеливо дожидаясь, когда мозговые шестеренки в моей голове закончат рабочий цикл и выдадут свежее решение. – Смотри, Андреев был с самого начала уверен в моей виновности. Олуха, кстати, как зовут, не знаешь? – еле заметное пожатие плечами. – Надо бы разузнать. Так вот, олуха если и опрашивали, то скорее формально. Впрочем, не удивлюсь, если с ним вообще никто не разговаривал. Сама посуди, какой из него свидетель? Между тем он вполне может быть нам полезен, ведь если он что-то видел в тот вечер… Хоть что-то. Нам сейчас любая зацепка бы очень пригодилась.

Алена кивнула. Выждав еще минуту и убедившись, что продолжения не последует, легко спрыгнула с высокого барного стула и направилась к двери.

– Вас понял, шеф, – она весело взяла под козырек. – Если этот парень что-то видел, он мне непременно расскажет. Даже если для этого мне придется подарить ему девичью честь.

– Очень надеюсь, что до этого не дойдет дело. Постой! Нельзя же идти вот так – с пустыми руками.

Быстро соорудив сырную тарелку, поколебавшись немного, со вздохом дополнила ее фокаччей – вот так захочешь изменить диете с божественной лепешкой, и то не выйдет.

– Держи, – протянула подруге огромный поднос, а затем, окинув его критическим взглядом, недовольно покачала головой. – Нет, тут определенно не хватает нескольких штрихов. Натюрморт нуждался в винограде, меде и вине. Как думаешь, олуху можно выпивать?

– Кто ж его знает. Парень он совершеннолетний, а там…

– С другой стороны, неизвестно, как на него алкоголь подействует. Нет, давай не будем рисковать, обойдемся розеткой меда и гроздью винограда. Вот так определенно лучше! – Оставшись довольна творением рук своих, я выпроводила Алену из дома и осталась один на один с раздиравшими меня чувствами – одновременно тревогой за подругу и желанием оказаться на ее месте: подобно многим прочим руководителям-контролерам, я крайне неохотно делегировала подчиненным определявшие исход всего проекта полномочия.

Однажды мне довелось прочесть в какой-то то ли научной, то ли псевдонаучной, а быть может, и околонаучной статье успокоительную мантру для психов. Разумеется, она называлась иначе, но в мой каталог полезных идей была занесена именно под таким названием. Так вот некий ученый (а может, неученый, а может, просто знахарь, но тоже хорошо) рекомендовал всем, кто сомневается в своей адекватности, перестать это делать. Мол, истинный сумасшедший как раз и отличается от здравых людей отсутствием критики. То есть вы никогда в жизни не докажете умалишенному, что он кукухой поехал. Такие люди как раз предпочтут считать больными всех вокруг, но ни в коем случае не себя. Отсюда вывод – если у вас есть сомнения в своем психическом здоровье, вы нормальны настолько, насколько это возможно, ведь, как известно, проще найти мясо в дешевой колбасе, чем отыскать хоть одного современного человека без тараканов или пули в голове.

Но одно дело разговаривать с телевизором, верить в заговоренную воду или есть живых жуков для повышения иммунитета (не верите – проверьте, «Гугл» вам в помощь), а другое – «выпилить» из памяти добрых восемь часов жизни. И ладно «выпилить» – в конце концов, алкоголь и не такие чудеса творит, но заменить их адекватными и приятными тебе воспоминаниями… Тут без дедушки Фрейда не обойтись. А он, как известно, на том свете своих тараканов гоняет.

– Ты понимаешь, как такое вообще возможно? – превратившись в попугая, задавала я Алене один и тот же вопрос. – Скажи, пожалуйста, нет, ну, правда. Для старческого слабоумия вроде бы рановато, младенческое давно переросла. Шизофрения? Раздвоение личности? Сразу идти сдаваться в психушку или все же погодить?

– Арин, брось! Еще ничего не ясно. Это же олух царя небесного. Мало ли что ему привиделось!

– И по удивительному стечению обстоятельств, один из самых экзотичных нарядов в моем гардеробе, да?

– Ой, да мало ли! Видел тебя в нем раньше. Ну, что ты в самом деле.

– Да нет, Ален, – усталый вздох вырвался из груди. – Не складывается у нас с тобой этот пазл. Никак не складывается. Я это кимоно никогда не надевала после смерти Влада. Выбросила бы, да попросту забыла о его существовании. И сапожки только купила. Олух появился в поселке сосем недавно. И не думаешь же ты, что я обычно в саду в эротичном кимоно разгуливаю – птичек завлекаю да соседа радую. Нет, ничего ему не привиделось. Видимо, мне пора в тюрьму и к психиатру. Или в обратной последовательности?

– Перестань ты! – Алена даже кулачком по столу стукнула. – Хватит! Этому должно быть какое-то другое логическое объяснение! – упорства подруге не занимать. – Значит… Значит…

– Что?! Видишь, даже ты не можешь придумать ничего стоящего.

– Да, но… Хорошо, допустим. Но где эта одежда? Не кажется ли тебе странным, что ты сначала нарядилась в эротичный халатик (удивляюсь, как ты его вообще в гардеробе отыскала), затем, раздевшись догола, замочила Краснопольского. И избавилась не от трупа, а от одежды. После чего спокойно легла спать с покойником. Даже для умалишенной немного не логично, не находишь?

– Ты права… – я задумчиво накрутила выбившийся из «конского хвоста» локон на палец. Накрутила, отпустила, накрутила вновь. – Но, может, мы плохо искали? – Решительно хлопнув ладонями по бедрам, я вскочила с дивана и направилась в гардеробную – туда, где ровными бесконечными рядами висели на вешалках наряды: торжественные и не очень. – Давай еще раз попробуем! – крикнула я из мира брендов и гламура.

Спустя четыре часа, переворошив всю одежду и заглянув в самые потаенные уголки огромного дома, мы свалились без сил на кровать в гостевой спальне (моя после произошедшего была заколочена воображаемыми досками). Поиски успехом не увенчались. И черт меня только дернул направить Алену к олуху. Зачем? Мало было улик? Полиция прощелкала, и слава богу. Теперь же передо мной маячила серьезная нравственная дилемма: сообщать Коломойскому или пусть сам докапывается? Может ведь и не докопаться – его коллега же пропустил. Зарывать себя еще глубже в землю очень не хотелось, но и молчание, вскройся правда, обернется против меня. Или нет?

Решив подумать об этом позже, я сосредоточилась на других, не менее важных вопросах:

• Кого видел олух царя небесного в тот вечер?

• Если то была я, то куда делось красное кимоно и белые домашние сапожки? И то и другое водилось в моем гардеробе, по крайней мере до недавнего времени. Но сейчас словно растворились в воздухе.

• Если их унес убийца, то как он вообще попал в дом?