Это может показаться извращением, но я говорю себе: «Если завтра тебя не станет, по крайней мере не будет сожалений, что ты хранил в себе то, чем хотел бы поделиться». Да, это также завещание, которое я пишу сезон за сезоном, начиная с того первого письма моим тренерам.

На самом деле я не собирался представлять эти кусочки жизни широкой публике. Записывая маленькие истории в укромном углу, я часто адресовал их кому-то конкретно. Моему тренеру, Венсану Же, брату Симону, моей спутнице Элен…

Гораздо позже, перечитывая записи, чтобы проверить, не выставил ли я себя необоснованно положительным героем, я сказал себе: пожалуй, это может представлять какой-то интерес и за пределами узкого круга друзей, семьи или коллег. Я уважал людей, о которых говорил, и частную жизнь членов сборной. Не предавал ничьих интересов, раскрывая свои личные переживания событий. Я лишь свидетельствовал, так честно, как только мог, о вещах, которые меня сформировали.

Я публикую книгу не для того, чтобы произвести сенсацию или заработать деньги, мой проект не имеет ничего общего с целями, которые мне часто приписывают. Я просто хочу дать привилегированный доступ тем, кого это интересует. Доступ к тому знанию, кто я есть и как им стал.

Элен, единственная, кто регулярно читал главы этой книги, мягко подтрунивала надо мной, когда, не написав ни строчки в течение восьми месяцев, я просил ее прокомментировать очередной отрывок. Она очень быстро поняла, что мои литературные упражнения повторялись каждый раз, как мы уезжали на каникулы; это позволяло мне подвести черту под прошедшим сезоном и переключиться на следующий. Я чувствовал потребность составить отчет о закончившемся сезоне, выделить самые значимые для меня события. В менеджменте это называлось бы «провести оценку собственной деятельности»!

Помню сомнения Элен во время чтения: «Ты уверен, что хочешь, чтобы люди об этом знали? Не боишься показаться склочным?» Она говорила об отрывках, где я выражал чувства, которые обычно не принято показывать – например, ревность или злопамятность. Но я хотел быть искренним. Мне неинтересно рассказывать мою историю для того, чтобы приукрасить реальность. Я тот, кто я есть, и не извлекаю из этого ни стыда, ни гордости. Потом Элен со мной согласилась: «В итоге ты прав. Когда читаешь до конца, лучше понимаешь, что ты чувствовал, это более человечно…»

В этом весь смысл. Быть объективным и честным. Я прекрасно понимаю, что в моем желании открыть свою жизнь есть доля нарциссизма. Я также думаю, что в некотором роде это попытка психоанализа. Высказать то, что на душе, – это для меня способ лучше ужиться со всем, сделать так, чтобы плохие воспоминания больше не стояли поперек горла, а хорошие не превратили меня в суперэгоцентрика. Надеюсь, еще не слишком поздно!

У меня нет желания разыгрывать ложную скромность. Я хорошо понимаю, что моя история во многих аспектах уникальна. Титулы, которых я добился, и сохраняющееся желание завоевать следующие показывают мне, что во мне есть нечто особенное. Я не стремлюсь узнать, хорошее или плохое. Просто хочу попытаться понять, откуда это взялось, из какой трещины, из каких внутренних сил, из какого приятного или болезненного опыта, из каких встреч или событий, предопределенных либо случайных. Наверняка, предопределенных… Я больше верю в судьбу, чем в случайность!

К тому же, помимо самоанализа, я говорю себе, что книга может быть интересна спортсменам высокого уровня и некоторым любителям спорта. Что они узнают что-то для себя новое, если я честно расскажу о своем опыте. Это я и делаю…

Борьба за Кубок меня изнурила. Гнаться за очками каждую неделю, в каждом соревновании в течение всей зимы, не упускать ничего, стараться ограничить потери, которые случаются в неудачные дни, максимизировать выигрыш в хорошие дни, всегда быть сфокусированным на цели… Я не мог представить, насколько победа в Кубке мира окажется дорогостоящей в плане затрат энергии. В конце сезона 2011/12 я сказал себе: «Больше никогда, это слишком трудно!»

С тех пор в конце каждого сезона я получаю «Хрустальный глобус», который присуждается победителю общего зачета. Шесть раз подряд… Но после первого «Глобуса» я был убежден, что у меня не будет моральных и физических сил повторить это снова. Я думал, что лучше буду бороться за «Малые Хрустальные глобусы», в отдельных дисциплинах и за медали чемпионатов мира.

Надо сказать, что перед моим успехом в Ханты-Мансийске я провел исключительный чемпионат мира. Однако я приехал в Рупольдинг с единственной целью: заработать как можно больше очков в общем зачете, потому что в биатлоне результаты чемпионата мира идут в зачет Кубка мира.

Смешанная эстафета, которая открывала чемпионат, прошла довольно неудачно. Девушки проявили себя очень хорошо, но Симон, который бежал на третьем этапе, пережил один из моментов, которые никому не пожелаешь в командном соревновании. Когда я принял эстафету, игра была уже сыграна, и даже Супермен не смог бы победить в этой ситуации. Поэтому я завершил эстафету без надрыва, экономя силы на будущее. На следующий день, перед тем как уйти на старт в спринте, я встретил Симона в вакс-кабине. Совершенно не помню эту сцену, но он рассказал мне много лет спустя, что я его подбодрил несколькими братскими словами. Что он был в отчаянии, и внимание, которое я к нему проявил, очень ему помогло. Он даже убежден, что именно с того разговора начала восстанавливаться наша близость – для него это было поворотным моментом. Поразительно, насколько по-разному люди воспринимают одно и то же событие. Лично я запомнил гонку. Она задала прекрасное начало серии личных гонок на этом чемпионате. Я победил, отстреляв только 8 из 10, но имея супервремя на лыжне. Помню также, что потом выиграл гонку преследования с 16 из 20 на стрельбе… Что касается Симона, если говорить о моменте, который нас объединил, то у меня в памяти осталась только индивидуальная гонка.

Я провалил свою гонку, имея хороший лыжный ход, но пять промахов, и понимал, что финиширую далеко от лидеров. Случайность распределения стартовых номеров сделала так, что на последнем круге я оказался рядом с Симоном. Он боролся за подиум, и я решил по возможности ему помочь. На Кубке мира по биатлону нет таких состязаний, но я взялся провести вместе с ним командную гонку[13]. Я задавал темп на подъемах, чтобы на спусках он мог перевести дыхание и меня обогнать. Потом я должен был сделать сильный рывок, чтобы снова обогнать его перед следующим подъемом и начать цикл заново… Возможно, это и не оказало большого влияния на результат соревнования, но я был счастлив чувствовать, что помогаю брату. И когда увидел его сияющим на подиуме, с серебряной медалью на шее, ощутил, как к горлу подкатывает ком от нахлынувших эмоций…