Тем не менее я был расстроен, что провалил собственную гонку. Комментарии журналистов, которые после пасьюта уже мечтали о том, что я возьму «Большой шлем», еще больше растравляли рану. Может быть, именно это способствовало победе в масс-старте? Не знаю. В любом случае я провел великолепную гонку, выше своего уровня на тот момент, отстреляв 18 из 20 и показав лучшее время на лыжне. Помню конец гонки, когда ушел с огневого рубежа вторым, обошел лидера и в одиночестве пересек финишную черту, а затем на ходу сбросил лыжи и поднял их высоко над головой!

С тех пор как я возобновил тренировки, в отличие ото всех – первого мая, все складывается прекрасно в моей подготовке к Сочи. Тяжесть тренировок увеличивается от сбора к сбору, и мое тело реагирует лучше, чем когда-либо, на ту работу, которую я ему задаю. Чувствую себя сильным. Конечно, есть физическая усталость, спровоцированная нагрузками, но она в пределах нормы. Я ощущаю легкость, как будто уже готов выйти на старт соревнований.

Когда просыпаюсь утром, то не чувствую ни боли, ни ломоты в мышцах, несмотря на объем тренировок, проделанных накануне. Это сладостное ощущение, почти эйфория. За четыре месяца я накопил более 300 часов физических тренировок, 55 дней на сборах, которых более 50 – на высоте более 1700 м, чтобы подготовить организм к соревнованиям на стадионе «Лаура», где будут происходить биатлонные гонки в олимпийском Сочи.

Я не хочу оставлять ничего на волю случая и тщательно выверяю все нюансы подготовки. По возможности избегаю долгих переездов, что стало моей постоянной заботой, так как они означают потерю времени и энергии. Мои близкие стали незаменимыми союзниками. Стефан делает все возможное, чтобы встретить меня в аэропорту Франкфурта, пока вся команда проводит девять часов в автобусе, переезжая из Франции в Оберхоф. Элен ведет машину, в то время как я преодолеваю путь на велосипеде, что позволяет мне совместить приятное с полезным…

Все складывается наилучшим образом, но тень олимпийских колец становится гнетущей – Олимпиада в Сочи приближается и давление растет.

Как часто бывает при усилении напряжения, я становлюсь раздражительным, плохо воспринимаю критику и постепенно закрываюсь в себе. Я взвинчен, и даже если со стыдом чувствую, что мои реакции чрезмерны, то мне сложно их изменить. На самом деле я не способен себе сказать: «Ты воспринимаешь все слишком близко к сердцу! Это чересчур!» Я реагирую на небольшие возражения как на агрессию. И не в том состоянии, чтобы увидеть, что перебарщиваю. Это делает меня сложным человеком для моего окружения. Я не так весел, отзывчив, открыт. Поэтому иногда отдалялся от команды, чтобы не портить общую атмосферу. Лучше уж буду ворчать в одиночестве!

Обычно я довольно-таки сговорчивый и терпимый человек. Почти покладистый. Но в подобные моменты опасаюсь, что стал старым брюзгой! Мы можем остановиться в очень хорошем отеле, но если лейка душа сломана, это меня раздражает гораздо больше, чем обычно. Мельчайшее отступление от обычного распорядка может выбить меня из колеи. Когда тренер предлагает изменения заранее намеченной программы, даже самые незначительные, я их отвергаю. Предпочитаю оставаться на своих рельсах, делать все, как привык. Мне нравится чувствовать, что я все предусмотрел, учел, спланировал. Сделал решающий выбор в непонятной ситуации. И затем не отступил от него!

В сентябре, как и предполагалось, мы приезжаем на сбор в местечко, которое я хорошо знаю с юношеских лет, чтобы продолжать нашу подготовку, спокойно, насколько это возможно. Обертиллиах – одно из мест, где время кажется застывшим, идеальный открыточный образ сельской горной Австрии. Здесь снимались несколько сцен из последнего фильма про Джеймса Бонда, экшен с погонями на лыжах, на машине, на самолете, бесконечные перестрелки и злодеи, падающие, как мухи.

То бабье лето больше напоминало фильм «Хайди»: залитые солнцем пастбища, окруженные горами, настолько совершенными, будто вышли из кадров аниме. На каждом поле одинаковые деревянные сараи для хранения сена. Повсюду большие дома в альпийском стиле, герани на балконах, аккуратные изгороди, которые перекрашивают каждым летом, поленницы дров, выровненные до миллиметра, так что задаешься вопросом, как местные деревья могли произвести настолько одинаковые дрова!

Чтобы предупредить ажиотаж в прессе, который случится в феврале, я согласился, чтобы меня сопровождала съемочная группа Stade 2, делавшая обо мне большую передачу. Я всегда был любознательным, и работа с журналистами мне интересна, потому что она предполагает обмен мнениями и дискуссии. В юности хотел стать спортивным журналистом. Это среда, которую я люблю не из нарциссизма, расчета или выгоды, а потому, что она позволяет встречать людей, обладающих богатым опытом, с которыми мне нравится общаться. Эта сторона моей профессии никогда не казалась мне обременительной. Конечно, иногда немного однообразной, но я всегда безотказно выполнял обязательства перед прессой.

Некоторые рассматривают работу со СМИ как неудобство и даже подставу, но у меня так не было никогда. Естественно, меня предупреждали, что мой имидж может быть искажен журналистами, если я перестану за ним следить. Но я не стремлюсь выдать себя за героя, а хочу показать, кто я есть на самом деле, поэтому такие опасения мне чужды. Думаю, если останусь самим собой при общении с журналистами, они с меньшей вероятностью исказят мое настоящее «я». Закрываясь слишком сильно, блокируя информацию, добиваешься противоположного эффекта: твой образ начинает жить собственной жизнью и все меньше напоминает реальность. К тому же, полагаю, если быть естественным, милым и приятным с людьми, у них будет меньше желания говорить о тебе плохо. И наоборот, спортсмен, который всем отказывает, в итоге поплатится за это, когда дела у него пойдут хуже.

Как бы там ни было, с журналистами или без, я начинаю испытывать все большее беспокойство, несмотря на красоту австрийской осени и идиллический пейзаж. Снова становлюсь раздражительным, не таким уравновешенным. Я не люблю это ощущение, оно заставляет чувствовать себя менее сильным, чем есть на самом деле. Это как история со стаканом, который наполовину полон или наполовину пуст.

Стресс заставляет меня видеть негативную сторону вещей. В нашей дисциплине в период с мая по ноябрь можно пересчитать по пальцам руки те случаи, когда на тренировке ты работаешь на пределе возможностей. Обычно мы проводим долгие тренировки, часто довольно нудные. Легко оценить свою физическую форму во время интенсивной тренировки. Скорость, на которой ты входишь в анаэробную зону, и способность из нее выйти позволяют понять, в какой форме ты сейчас находишься. Во время длинных тренировок нет цели достичь анаэробного порога, полностью выложиться. Наоборот, нужно наращивать часы и километры, но так, чтобы не слишком переутомиться. Уверенность в себе и моральное состояние, таким образом, играют огромную роль в том, как ты воспринимаешь собственную форму. Конечно, есть индикаторы, например измерение частоты сердечных сокращений. Но она зависит от многих условий: температуры, усталости. Также есть измерение уровня молочной кислоты – капля крови из кончика пальца, как делают диабетики для измерения уровня глюкозы, – но и оно не служит идеальным индикатором.