– Не знаю, сколько у нас времени, но регенты и их магисенешали скоро будут здесь. Нам нужны их ресурсы и знания, чтобы найти Ника.

– Я понимаю.

– Мы найдем его, Бри. Клянусь. – Сэл поворачивается, и мне приходится оторвать взгляд от деревьев и посмотреть в его золотые глаза. Мой взгляд блуждает по его темным ястребиным бровям, орлиному изгибу носа, чернильно-черным волосам, похожим на перья и завивающимся над его ушами.

Я киваю.

– Найдем. – Что-то стискивает грудь. – То, что они сделали с его матерью, насилие со стороны отца… Сэл, все это было ради лжи.

Он печально смотрит на меня. А ведь его жертвы тоже были основаны на лжи.

– Твоя мать…

Он настораживается, напрягается.

– Что с ней?

Тогда я рассказываю ему то, о чем умолчала в Ложе. Я рассказываю ему, что видела его мать во время прогулки по воспоминаниям, что они были подругами с моей и что она была в больнице той ночью – и скорбела. Что она выдавала себя за мерлина, приставленного следить за мамой, если он вообще существовал. Что его мать неизвестно сколько лет наблюдала за моей семьей, чтобы убедиться, что Орден нас не тронет. Наши матери дружили. Они были союзницами. Как и с Ником, наши с Сэлом семьи оказались связаны так, как мы даже и не представляли.

Когда я заканчиваю говорить, он открывает рот в безмолвном потрясении.

– Сэл?

– Дело не в том, что я тебе не верю. Просто… – Он качает головой, собираясь с мыслями. – Даже если она сбежала из их тюрьмы, победив и зачаровав мерлинов-охранников, как Айзек меня… как она могла выжить? В ее возрасте, с ее магической силой? Вдали от Ордена она давным-давно поддалась бы влиянию крови.

– Но в больнице, – осторожно начинаю я, – твоя мама ясно мыслила, она была сосредоточенна. Да, она была опечалена, но полностью контролировала способности.

Его веки дрожат.

– Это… невозможно.

– Невозможно, – шепчу я, – если Орден говорит нам правду.

Он потрясенно вскидывает темные брови.

– Бри…

– Что если мерлины необязательно поддаются влиянию крови? Просто… просто что если?

Он испускает протяжный, медленный вздох.

– Это изменит все, чему нас учили о том, как развиваются наши силы, как действует наша кровь, почему мы вообще приносим Обет, почему нас запирают… – Он угрожающе прищуривается. – Если это правда, владеть этим знанием опасно. И делиться им тоже. Даже для тебя.

– Я догадалась, – киваю я, колупая деревянные перила. – Вот почему я дождалась, пока мы останемся одни.

Долгое мгновение мы стоим в молчании, размышляя о том, как сильно уже изменился наш мир и сколько перемен нам еще предстоит.

Я чувствую, что Сэл смотрит на меня, и задумываюсь о том, в какой момент колкие искры превратились в приятное тепло.

– Что? – шепчу я, поднимая взгляд на него.

– Теперь ты мой король, cariad. – Его тихий голос полон привязанности и заботы, а его глаза – как расплавленное золото. Я отворачиваюсь, оглушенная смыслом того и другого.

Я не спрашиваю его, что значит cariad, поскольку сердце боится ответа. Боится, что его разорвет надвое еще раз, когда реальность и так медленно распадается на куски.

Сэл дотрагивается до моего подбородка, поворачивая лицо к себе.

– Кэмланн пришел. Идет война. И против тенерожденных, и против династии Морганы. Против врагов, которые могут прятаться на виду. – Он замолкает, всматриваясь в мое лицо. – Тебе нужен…

– Ты принес Обет Нику, – перебиваю я его слабым голосом.

Сэл изучает меня, наверняка видит, как рвется мое сердце. Тихо вздохнув, отпускает. Невысказанные слова тяжелым грузом повисают между нами, но он освобождает их, позволяя им раствориться в воздухе, чтобы вернуться в другой день.

Я понимаю, что он прав. Мне нужен королевский маг. Теперь я – самая важная фигура на этой доске. Моя жизнь связана с остальными династиями, и теперь, когда я пробуждена, тенерожденные придут за мной. Но…

– Мы встретим тени лицом к лицу. Как должны делать это всегда, – баритон Артура раздается в моей груди. Будто где-то рядом бьют в колокол. Сэл поднимает бровь, но ничего не говорит, глядя на источаемое моей кожей магическое пламя.

Вера напевает внутри. Даже сейчас я чувствую силу, которой она владеет. Достаточную, чтобы с легкостью сдерживать Артура, его призыв – пока я не соглашусь его услышать.

– У того, чтобы быть легендой, есть своя цена, дочка. Но не бойся, ты понесешь этот груз не одна.

Сосредоточившись, я почти что чувствую, как в груди бьются три сердца. Разные ритмы. Разные источники. Все это я.

Я вздрагиваю.

– Может, пойдем отсюда?

Губы Сэла изгибаются в улыбке.

58

Мы медленно идем по поляне рядом с карьером.

Молчание Сэла – целительный бальзам после потока резких голосов в Ложе. Он держит руки в карманах, солнце освещает его профиль, он шагает, расслабив плечи, – его вид усмиряет мою тревогу, так что я наконец-то способна дышать и думать.

Вот каковы факты.

Ник помог мне найти больше правды, чем я искала, но теперь он сам пропал.

Несмотря на то что его наследие рухнуло под тяжестью моих истин, если бы это я оказалась в лапах Айзека и на меня угрожали открыть охоту последователи Морганы, Ник боролся бы, чтобы вернуть меня домой. Значит, и я буду бороться.

Я не знаю, в чем дело – в нашем происхождении, нашем наследии или в том, что мы создали сами, но я ощущаю отсутствие Ника как открытую рану в груди.

Я люблю его.

Ник – мое сердце, а я – его. Этого не отменить, неважно, как это случилось, когда и почему. И я не допущу, чтобы я снова потеряла того, кого люблю. Сейчас, когда у меня есть сила, чтобы его спасти.

Невыразимое зло дало мне Артура, стойкость Веры дала мне силу, но волю я заслужила сама.

Орден теперь – мой двор, хочу я этого или нет. Стол примет меня как своего лидера.

Я напугана, но, как сказала Вера, я не одна.

Я наклоняюсь, чтобы развязать шнурки, а мой спутник прислоняется к дубу. Наши глаза встречаются. Легкое давящее покалывание передается от него ко мне, как благословение: полная противоположность того, что он предложил мне, когда мы были здесь в прошлый раз.

Сэл не спрашивает, почему мы здесь. Он не спрашивает, зачем я снимаю кроссовки. Он не спрашивает, почему я сворачиваю носки и запихиваю их в кроссовки. Он смотрит мне в спину теплым взглядом, когда я