Илона протяжно застонала и повалилась на тропинку спиной вниз.

«Кто меня за язык дернул? – отрешенно думала она, глядя в светлеющее небо. – Кто вообще меня потянул ввязываться в эту войну? Привели бы парнишку в чувство и отправили домой восвояси, и горя бы не знали…»

Но тут же вспомнила Ксану с Июлией, которые после знакомства с драконами попались бы на первой же проверке крови. Маленькую Ритку, уходившую на верную смерть молча, чтобы не выдать друзей, притащивших запретные сказки. Бабулек в богадельне, пьющих бурьян вместо необходимых лекарств. Илюху, которому отказали в лечении глаз. Лживого гуру, выманивающего у народа деньги за якобы чудодейственные статуэтки и лечебные корешки. Подонков, напавших на Ксану за то, что ходит в брюках. Идиотский сертификат об умении говорить с болезнями у валькирии над столом на кухне. Обугленные учебники, которые кикимора любовно разбирала по страничкам и чистила только вручную, чтобы не повредить хрупкую обложку.

И сгоревшую на костре за использование антибиотиков семью. Мальчишку, ровесника Индры, чье лицо женщина до сих пор иногда видела в кошмарах. Обреченное, бледное от переживаемого ужаса – и непокорный взгляд, и гордо задранный подбородок. Он так и умер, не опуская головы.

А она, взрослая баба, лежит унылым бревном в траве, кормит комаров и страдает! Да провались они все пропадом, и белобрысые, и статусные иномирцы, раздувшиеся от собственной важности, как ядовитые морские рыбы. Хотят чужими руками жар загребать – пусть их. Она в любом случае сделает все, что может. Просто ради того, чтобы не совестно было просыпаться по утрам и вспоминать юного сокола, который готов был погибнуть ради спасения Алисы от коварного змеиного царя. Жаль, что у нее нет никаких магических сил, она просто человек, аж в десятом поколении.

Но все же – чья неведомая добрая воля защитила ее на поляне? И тогда, в оврагах? В странные совпадения Илона не верила и не собиралась верить.

– Марыся, ты видела, как камни летали? – шепотом спросила она у деликатно шевелящейся неподалеку травяной кочки.

– Видела, – зеленая копна моргнула двумя круглыми желтыми глазами. – Мы все видели…

– Как ты думаешь, что это было? Кто нам помог? – Илона начала подмерзать, валяясь на холодной земле, поэтому встала и начала разминать затекшие ноги. – Полоз не мог, соколы тоже. У девчонок не та магия, чтобы камни двигать. Я думаю, может, это ты?

– А я думаю, что ты, – кикимора выбралась из травы и лукаво улыбнулась. – Кому ж еще?

– Но я не маг. Индра говорил, во мне нет ни капли волшебства, и Кира тоже. Люди не могут колдовать и никогда не могли…

– Но это ничего не значит, – пожала остренькими плечами Марыся. – Мы же не знаем, как могла мутировать человеческая популяция. За последние десять лет многое изменилось. Вдруг «Благодать» на людей так действует? Ты же овощи и фрукты, выращенные на ней, употребляешь?

– Тогда торчки, напавшие на Ксану, были бы сильными колдунами. Не бьется, – покачала головой Илона.

– Ну, может, какие-то другие условия поспособствовали, – Марыся почесала затылок. – Ты же знаешь, что человечество – продукт миллионов случайных совпадений. Магия у вас вполне могла зародиться тем же способом. И исследовать этот феномен можно столетиями. Но я предлагаю вариант проще. Попробуй поднять вон тот камень.

И мокруха указала на серый мшистый валун у молодого ельника. Здоровенный, размером с Илону, он весил не меньше двух тонн.

– Как поднять, руками?

– Нет, разбежаться и стукнуться головой, авось, сдвинется. Ты же специалист по сказкам! Протяни руку и прикажи ему воспарить вверх. Во всяком случае, драконы так и делают. Причем, двигают даже горы молча, силой мысли.

«Но я же не дракон, – обреченно подумала Илона, протягивая ладонь к каменюке. – Великое Мироздание, как же хорошо, что я тут одна, вот мои бы сейчас посмеялись. Мать родная сначала ругалась, как торговка на рынке, а потом с ума сошла от волнений, возомнила себя магом и пытается колдовать!»

Булдыган ехидно скалился огромной трещиной над потугами глупой человечки, и не подумав сдвигаться с места. Даже трава вокруг не шелохнулась.

– Чувствуешь что-нибудь? – шепнула кикимора, ушки ее встали торчком от любопытства.

– Чувствую, – мрачно призналась Илона. – В туалет хочу, а еще голова заболела.

– Так на кой ты леший напрягаешь мышцы шеи и живота, чтобы спазмом скрутило? – возмутилась Марыся. – Магия должна идти от сердца!

– Луч, что ли, представить, идущий от сердечной чакры в руки, как в медитациях просветленных недоумков? Брось, ну чушь же собачья! Не маг я и не буду им никогда. Мы зря теряем время. Пошли наших догонять.

– Попробуй еще раз, – кикимора оставалась непреклонна.

Илона вздохнула и попробовала. Ничего не поменялось.

– Может, условия другие нужны? – не сдавалась Марыся. – Ты тогда испугалась сильно. Вдруг надо повторить?

– Иди ты, – сердито ответила женщина. – Мне первого раза хватило. Лучше бы вернуться потом на поляну и осмотреть окрестности на предмет чужой магии, но это уже с Кирой, и когда белобрысые оттуда уйдут. Она же сказала, непременно явятся…

Камень шевельнулся.

– Смотри, смотри! – маленькая кикимора аж подскочила, указывая на него корявым пальчиком. – Получается, просто с запозданием!

Булыжник со скрежетом треснул на части и раскатился в разные стороны. Уродливая чешуйчатая харя поднялась из обломков, словно восставший из могилы демон. С бугристой головы на землю посыпались сухие хвойные иголки.

– Фея! – заревел ищейка. – Я нашел тебя!

**

Рассветное солнце осветило расщелину с тремя источниками золотым сиянием. Безоблачное небо с остатками едва видневшихся звезд постепенно меняло оттенок на более светлый. Наверху в густых хвойных зарослях задиристо цвиркали корольки.

В самой же расщелине около запруды с водой белого цвета расстилался густой ковер незабудок. На поверхности природного бассейна, как на стакане с кофе, расплывались молочной шапкой мелкие пузырьки.

Из трещины в розовато-серой скале, расположенной напротив пенной ванны, плевалась тягучей струйкой черная, как нефть, жидкость. Чья-то старательная рука вкопала внизу трубу, чтобы ни капли странной субстанции не попало на почву, но здесь земля все равно была сухой и безжизненной. Струйка падала в металлическое жерло, рядом с которым на вбитом в камень штыре висели металлический ковшик и потертая перчатка из толстой кожи.

В середине ущелья, деля его ровно на две половины, звенел ручеек с обычной водой, и крохотные капли, повисшие в воздухе, переливались подобно драгоценным бриллиантам. Но темноволосому мужчине в кожаном доспехе, вихрем выскочившему из портала, было не до красоты вокруг. Он сложил белоснежные крылья, заставляя их исчезнуть, затем осторожно снял с плеча совсем юного парня. Тот бессильно перекатился по земле, грудь его вздымалась и опадала со свистом.