— Я вначале хотела отвезти Анечку к родителям. Но раз Маша приезжает со Светланой, мы решили взять её с нами. Пусть девочки познакомятся. Я мечтаю о том, чтобы наши дети подружились, как мы, — произнесла Яна. — Мальчики, постарайтесь не напиваться. А тебе, Илюша, ещё придётся управлять автомобилем.

Когда они вошли в фойе отеля «Хилтон», их сразу увидела Маша и, сияя от радости, подбежала к ним. Она расцеловалась со всеми, а Анечку взяла на руки.

— Я так счастлива, ребята. Пойдёмте, я познакомлю вас с Ричардом.

Высокий красивый мужчина в летнем сером костюме и красном галстуке поднялся с кожаного кресла и, держа за руку девочку, направился им навстречу.

Ресторан «Fortuna Del Mar», в котором Илюша заказал стол, находился в пятнадцати минутах ходьбы у входа в марину. С широкой веранды, мощёной длинными ровными досками, открывался вид на море за каменными волнорезами и пришвартованные у причалов яхты, пронзающие вечернее небо своими высокими прямыми мачтами. Молоденькая симпатичная официантка приветливо улыбнулась, провела их к составленному из нескольких частей длинному столу и положила на него стопку картонных меню. Через некоторое время она вернулась и приняла заказ. Вскоре на столе появились большие блюда с устрицами, мидиями и креветками, салатами и рыбой амнун с картофелем. Илюша наполнил бокалы белым вином «Шираз» и поднялся со стула. Все взоры устремились на него.

— Друзья, я безмерно рад видеть всех вас за этим столом. Посмотрите на марину. Вокруг неё бушуют волны, они разбиваются о мол и в бессилии преодолеть преграду откатываются назад. А внутри тихая, чуть колеблющаяся вода, которой никакого дела нет до беснующегося вокруг моря. Этот образ показался мне сродни моей стране. Вокруг неё кипят ненависть и злоба, а она живёт и наслаждается внутренним покоем.

— Илюша по натуре идеалист, каким и должен быть артист, — произнесла Яна. — К сожалению, в Израиле много проблем, «покой нам только снится».

— Я не настолько наивный, чтобы не видеть и не сознавать происходящее в стране. Тем более, я испытал это на своей шкуре. Два месяца назад в Старом городе в Иерусалиме произошёл теракт. Если бы не парень, который сбил араба с ног, когда он с ножом бросился на меня, мы бы здесь не собрались. А вообще, в каждом обществе есть свои подспудные движения. Они есть и здесь. Но я имел в виду нашу любовь к жизни, она обусловлена генетикой гонимого народа. Посмотрите, сколько людей сидят в ресторанах, гуляют по набережной. И так у нас везде.

— А я хочу выпить за Ричарда, — сказал Санька. — Друг Маши он и наш друг.

— Спасибо, дорогие. Вы все славные ребята. Я люблю Машу и благодарен ей за то, что она привезла меня сюда, в вашу чудесную страну. Мой отец всю жизнь поддерживал Уинстона Черчилля и как член палаты лордов делал всё от него зависящее, чтобы евреи получили свой национальный дом.

— Ты благородный человек, Ричард. Но в правительстве Великобритании не все были такими, — заметил Санька. — Я недавно полистал «Белую книгу». Её автор министр колоний Макдональд. Она появилась на свет в ответ на требование арабского населения запретить еврейскую эмиграцию и приобретение ими земли в Палестине. Установили квоту в семьдесят пять тысяч на пять лет. По сути, Британия отказалась выполнять свои обязательства перед еврейским народом и просто похерила декларацию Бальфура. Фактически она перекрыла кислород беженцам из Европы и обрекла их на уничтожение.

— Мне очень жаль, но власть руководствовалась государственными интересами. Страна воевала против смертельного врага и нуждалась в дешевой нефти с Ближнего Востока. Конечно, она не хотела обострять отношения с арабским миром. Но это не значит, что англичане антисемиты. Просто правительство делало свою работу.

Все замолчали, стараясь осмыслить слова Ричарда.

— Они прекрасно понимали, что творилось в Европе, и видели масштабы трагедии. Но от своей политики не отказались. Наоборот, их эскадры безжалостно топили в море суда с несчастными на пути к берегам Палестины. Ты уж извини, друг, Британия могла, но не пожелала остановить Холокост.

— Да что мы о грустном. Ричард — замечательный человек, который тогда даже не успел появиться на свет, — заговорила Маша. — Мы приехали сюда на свадьбу Илюши и Яны. Представляете, какой путь они прошли. Учились в одной школе, потом Яна уехала и вышла замуж, так как не верила, что встретится с ним. Он остался и женился, потому что не надеялся когда-нибудь увидеть её. Но потом и Илюша эмигрировал, и они нашли друг друга. Любовь оказалась сильней брачных уз. Произошло чудо, они расстались с супругами, чтобы, наконец, соединиться и создать семью.

— За любовь, — поддержала Машу Вика. — Нас разметало по свету, но свела снова любовь и дружба.

С моря дул тёплый ветерок и доносился шум волн. Оранжевый диск солнца уходил за горизонт, освещая пространство вокруг яркими цветами заката.

4

На следующее утро Илюша отвёз Анечку в садик, подобрал Саню и Вику возле дома, где их приютила Ева, и поехал в гостиницу «Хилтон». Вчера они договорились отправиться в Иерусалим, манивший гостей своей величавой загадочностью. Яна осталась в Рамат-Гане, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок перед завтрашней свадьбой.

Машина энергично двигалась по дороге, минуя красные черепичные крыши живописных кибуцев и мошавов[21], поросшие соснами и кустарником холмы, хлопковые поля и виноградники. После лесного массива у Шар-ха-Гая показались отроги гор, и дорога побежала по дну ущелья. С обеих сторон над ними нависли высокие покатые склоны.

— Теперь я понимаю, почему всё это называется восхождением в Иерусалим, — глубокомысленно произнёс Санька. — Город-то на горах.

— Смысл подъёма не только географический. Ты должен взойти к нему и духовно, — объяснил Илюша.

У Мевасерет-Циона дорога нырнула в долину и вскоре на гребне горы показались современные дома.

— Это уже Иерусалим. Между прочим, мы ехали путём, по которому двигались из Яффо пилигримы две и три тысячи лет назад.

Илюша оставил «Хонду» на стоянке возле Ямин Моше. Все почувствовали облегчение, с удовольствием разминаясь и потягиваясь после длительной поездки. Стены старого города на противоположном склоне долины вызвали радостное оживление.

— Этим стенам тоже две тысячи лет? — спросила Маша.

— Нет, старые стены были разрушены вавилонским царём Навуходоносором. Эти построили вокруг города в середине шестнадцатого века по велению Сулеймана Великолепного, турецкого султана, — сказал Илюша. — Сотни лет Палестина была окраиной Османской империи. А вон тот холм справа — Сионская гора, там находится могила царя Давида. Когда выяснилось, что её не огородили стеной, султан, говорят, был в страшном гневе и велел казнить