жесткой экономии. Затем, 4 апреля 2012 г., Христулас подошел к дереву – тому самому, у которого годом ранее он ставил свою палатку, – и выстрелил себе в голову, оставив записку, в которой сравнивал правительство с коллаборационистской администрацией под руководством генерала Георгиоса Цолакоглу, пришедшей к власти в 1941 г. Он писал:

Нынешние неоквислинги уничтожили у меня всякие следы [надежды] на выживание, основанной на весьма достойной пенсии, за которую я платил тридцать пять лет без какой бы то ни было помощи от государства. Преклонный возраст не позволяет мне действовать энергично – хотя, если бы мой греческий соотечественник взялся за автомат Калашникова, я пошел бы прямо за ним. Я не вижу другого решения: мне остается только достойно закончить свою жизнь таким образом, чтобы не пришлось рыться в помоях в поисках пропитания. Я верю, что однажды молодежь, лишенная будущего, возьмет оружие и повесит изменников нашей страны на площади Конституции, как итальянцы повесили Муссолини.

Дерево вскоре превратилось в мемориал с венками, флажками и рукописными надписями, обличавшими «убийц», ответственных за гибель старика. Его мрачное прощальное послание оказалось в некоторых отношениях очень злободневным. Страна все глубже погружалась в трясину финансовых подачек, болезненной политики жесткой экономии и протестов. Острота финансовых невзгод Греции проявилась вскоре после октября 2009 г., когда Георгиос Папандреу – сын Андреаса – привел ПАСОК к победе на выборах. Георгиос, выросший в Швеции и Северной Америке (где его семья находилась в изгнании), был человеком в общем более мягким, чем его отец. Приверженность демократии и защите окружающей среды делала его удобным партнером для левоцентристов Европы и Соединенных Штатов. Однако вскоре стала ясна – во всяком случае, для его противников – необдуманность одного из его действий. Его предвыборная кампания была основана на обещаниях увеличения государственных пособий. Он даже провозглашал: «Лефта ипархун!» (λεφτά υπάρχουν – Деньги есть!); как уверял он сам, он всего лишь имел в виду, что устранение коррупции позволит получить дополнительные средства. Но вскоре после его прихода к власти стало мучительно очевидно, что ни его идеологические пристрастия, ни предвыборные обещания уже не имели никакого значения.

Государственная казна была практически пуста, а гора долгов выросла до размеров, с которыми было уже не справиться. Уже не в первый раз в политической истории Афин управление Грецией свелось в лучшем случае к попыткам устранения кризисов в непростых отношениях с кредиторами страны. Во всем западном мире разворачивался кризис, начавшийся на американских финансовых рынках, вызвавший экономическую рецессию в капиталистических странах и приведший всю мировую валютную систему на грань краха. Такая ситуация не сулила ничего хорошего слабым и неосмотрительным, а Греция, по мнению рынков, обладала обоими этими качествами. В полной мере последствия мирового финансового кризиса проявились в Греции лишь спустя некоторое время, но в определенном отношении улицы Афин оказались весьма чувствительным барометром для измерения состояния всего мира.

6 декабря 2008 г., после того как полицейские застрелили пятнадцатилетнего подростка Алексиса Григоропулоса, в столице вспыхнули уличные волнения. Беспорядки продолжались в течение месяца и перекинулись на многие другие страны. В числе наиболее пострадавших районов Афин был студенческий квартал Экзархея, в котором полиция никогда не пользовалась большим авторитетом, и улица Эрму, ведущая от площади Конституции на запад: ее недавно открытые элегантные магазины поджигали и грабили. Назвать конкретные причины недовольства было трудно: экономический рост уже начал замедляться, но кризис еще не наступил. Погибший юноша не принадлежал к маргинальным слоям афинского общества – он учился в дорогой частной школе. Однако эти беспорядки ясно показали, что Олимпийские игры и порожденный переходом на евро бум потребления не устранили, а лишь замаскировали некоторые глубоко укоренившиеся проблемы общества.

В некотором смысле потребительская эйфория еще более усугубила положение, породив завышенные ожидания. Многие афиняне никогда не считали государственные власти, отличавшиеся неэффективностью и бессистемной жестокостью, совершенно легитимными. Этому способствовали воспоминания и о декабрьской уличной войне 1944 г., и о бесчеловечных репрессиях режима полковников, и о студенческом восстании в ноябре 1973-го. На более прагматическом уровне происходило ослабление семейной солидарности; представители новых поколений обоих полов стремились к финансовой независимости, но не питали особых надежд на ее достижение. Еще в 2008 г. у многих появилось ощущение, что невероятно дорогостоящая пенсионная система, в которой бесчисленные группы интересов обеспечивали себе особые привилегии, приближается к краху. Новому поколению нужно было работать не только усерднее, но и гораздо дольше, чем поколению родителей. Страхующие механизмы греческого общества, в том числе достойные пенсии и широкие возможности приобретения недвижимости, могли вскоре исчезнуть.

К весне 2010 г. страна оказалась неспособна обеспечивать повседневную деятельность, потому что исчезла возможность брать кредиты под реалистичные проценты. Папандреу обратился за помощью к тройке финансовых организаций – Европейскому центральному банку, Европейской комиссии и Международному валютному фонду, – которые преследовали Грецию в течение почти всего ближайшего десятилетия. В следующем месяце правительство договорилось о займе на 110 миллиардов евро; его условия предполагали радикальное урезание бюджетных расходов (в том числе зарплат и пенсий) и реорганизацию экономики. Началась новая волна протестов, быстро ставших насильственными. Вокруг роскошных отелей на площади Конституции, постояльцам которых, платившим сотни долларов в сутки, приходилось сидеть взаперти или незаметно эвакуироваться, клубился слезоточивый газ. Все это происходило всего через шесть лет после того, как владельцы афинских гостиниц провели дорогостоящий предолимпийский ремонт своих заведений, сопровождавшийся соответствующим увеличением цен. 5 мая 2010 г. погромщики в капюшонах забросали «коктейлями Молотова» помещение банка Marfin всего в нескольких минутах ходьбы от центра города. Две находившиеся на своих рабочих местах сотрудницы – одна из них была беременна – и один сотрудник банка сгорели заживо. В связи с этим президент Греции Карлос Папульяс заявил, что страна находится «на краю пропасти». В ходе более мирного протестного выступления 200 коммунистов поднялись на Акрополь и развернули транспарант с лозунгом «Поднимайтесь, народы Европы».

Теперь и доброжелателям, и противникам европейского проекта было ясно, что весь он – и в особенности зона евро – пошатнулся до самого основания. Беды сравнительно мелкой греческой экономики могли стать искрой, от которой сгорит все здание. Эта тревога создавала огромное напряжение во всех взаимодействиях Греции и ее партнеров. Папандреу был вынужден ликвидировать многие аспекты зачаточного социального государства и многочисленных систем защиты и привилегий, которые выстраивали его отец и партия ПАСОК. Он старался по возможности делать хорошую мину, утверждая, что его главная цель – не повсеместные сокращения расходов, а борьба с вредоносными формами коррупции, что было бы полезно, даже если бы Греции не приходилось предпринимать мучительные попытки спастись от острого кризиса. К началу 2011 г. стало ясно, что Греции вскоре понадобится следующий пакет финансовой помощи, который будет сопровождаться