остаться в еврозоне и сохранить достоинство. «Новая демократия» под руководством Самараса поддерживала проевропейский лагерь, в котором считали, что добиться и того и другого просто невозможно: «нет» означало бы изоляцию страны и наступление голода, гораздо более страшного, чем все уже ощущавшиеся невзгоды (в том числе и 25 %-я безработица).

В некоторых отношениях результаты референдума оказались совершенно не такими, как предполагал кто бы то ни было. Так, ответ «нет» победил с неожиданно большим преимуществом, и одним из сравнительно быстрых следствий этого стал уход Самараса с поста лидера «Новой демократии». Еще удивительнее было то, что всего через несколько часов после объявления результатов произошел раскол между Ципрасом и Варуфакисом. Варуфакис считал, что вместо бесконечных уступок требованиям кредиторов Греции следует подготовиться к существованию вне зоны евро. Он даже начал тайную подготовку к выпуску параллельной валюты. Ципрас же считал, что голосование уполномочило его продолжать переговоры более или менее так же, как раньше, – добиваясь тех или иных второстепенных послаблений, но соглашаясь с принципом предоставления кредитов на условиях жесткой экономии и реформ по либерализации экономики. Позволив таким образом электорату выпустить пар, он уже через несколько дней отправился в Брюссель и, после очередного переговорного марафона, по сути дела согласился на требования заимодавцев.

Варуфакис ушел с передовой линии политики, стал автором бестселлеров, разоблачающих произвол международных валютных систем и обличающих заправил европейского валютного устройства. Он основал межнациональную политическую партию DiEM25[212], цель которой – привлечь левых мыслителей разных демократий к совместной работе по переустройству Европы. Тем временем Ципрас обнаружил, что с чисто политической точки зрения риск, на который он пошел, оказался оправданным. Звучавший на площади лозунг «Теперь все будет по-другому» оказался безнадежно ошибочным, но на самом деле это, возможно, и не имело никакого значения. Испустив свой первобытный клич, избиратели смогли вернуться к тяжелой работе по удовлетворению кредиторов страны в обмен на очередную финансовую помощь. Через пару месяцев Ципрас согласовал третий пакет на 86 миллиардов евро (вдобавок к двум предыдущим, составившим в общей сложности 240 миллиардов), и стало ясно, что Греция еще на несколько лет останется под международной опекой. Нечто подобное случалось и раньше. В 1980-х гг. Андреас Папандреу устраивал шумные демонстрации, выражавшие (опасное в стратегической перспективе) стремление страны избавиться от американских военных баз, а после этого обеспечил этим же базам более надежный, чем когда-либо, юридический статус, причем уверял, что не отказывался от своей прежней позиции. Приблизительно то же с умопомрачительной смесью дерзости, софистики и политической расчетливости проделал и Ципрас, и его электорат каким-то образом простил его, потому что любил его и поверил в его заверения, что ему не оставалось никакого другого выбора.

Три года спустя, когда автор этой книги интервьюировал Варуфакиса в скромной квартире в центре Афин, где он живет вместе с женой, художницей Данаей Страту, работающей в жанре инсталляций, бывший министр финансов был по-прежнему твердо уверен в правильности своего курса. По его мнению, если бы Грецию изгнали из еврозоны в результате твердого сопротивления навязанным извне мерам, в течение десяти-двенадцати месяцев мог продолжаться кризис, который привел бы к «снижению ВВП на 9–13 %, что стало бы настоящей трагедией». Однако страна восстановилась бы, и к 2018 г. ее ВВП мог расти со скоростью до 10 % в год. А как насчет мнения, с которым согласились впоследствии многие греки, что кризис лета 2015 г. был бессмысленной тратой сотен миллионов евро и в конечном счете не привел ни к каким изменениям? Во всех страданиях, которые перенесла Греция, как и в тех невзгодах, которые ей предстояли, если бы она и дальше стояла на своем, виноваты только заправилы из Брюсселя и Франкфурта, утверждает Варуфакис:

Если Европейский Центробанк и европейские власти предержащие решили разорить наши банки и удушить нас – и это нанесло некоторый урон греческой экономике, – винить, я считаю, следует именно их. Тем, кто говорит мне: «Вы причинили много вреда», я отвечаю: «Задумайтесь, кто именно причинил вред»… Это все равно что утверждать, что в оккупации Греции были виноваты те, кто в октябре 1940 г. сказал Муссолини «нет».

Многих из соотечественников Варуфакиса несколько раздражает его непоколебимая уверенность в собственной правоте. Им трудно понять, почему у него столько последователей во всем мире. В домашней обстановке он кажется более уязвимым и человечным, чем по телевизору. Он рассказывает с юмором о ежедневных разговорах по скайпу с дочерью подросткового возраста, находящейся в Австралии; о том, как его родителей – много лет назад – приводила в отчаяние его лень, когда подростком был он сам; о своем лабрадоре, которого они с Данаей наперебой перекармливают и балуют; о кричаще ярких коктейль-барах на соседней площади Мавили, которые он полюбил в молодости и до сих пор время от времени посещает. Его общество и споры с ним оказываются гораздо интереснее, чем можно предположить, глядя издали. От отца, который анализировал металлургическое мастерство строителей Парфенона, он унаследовал живой интерес к Древней Греции. Например, он рассматривал сквозь призму теории игр Милосский диалог – жуткий эпизод в истории Фукидида, в котором афиняне предупреждают жителей маленького острова Милос, что уничтожат их, если те не присоединятся к Афинам в борьбе против Спарты. Таков закон жизни, говорят афиняне: «Сильные делают, что могут, а слабые претерпевают, что приходится». Эту фразу Варуфакис использовал в заглавии одной из своих книг по международной экономике[213].

И в древних, и в современных Афинах страстные, изобретательные споры – часто на открытом воздухе – обладали и обладают способностью непредсказуемо изменять настроения людей и определять, что именно произойдет дальше. Но наверное, главное различие состоит в том, что политические дилеммы Древних Афин, подобно дилеммам викторианской Британии или современной Америки, касались могущественного государства, решавшего, как ему применять свое могущество. Напротив, в современных Афинах по необходимости разгораются замысловатые дискуссии о том, как вести себя в уязвимом положении: когда капитулировать перед превосходящей силой, когда отстаивать свою позицию, как и когда пытаться получить побочную выгоду.

В августе 2018 г. было объявлено об успешном завершении программы третьего пакета финансовой помощи Греции. «Сегодня мы можем без опасений закрыть эту программу без дальнейших программ помощи, так как впервые с начала 2010 г. Греция уверенно стоит на ногах, – заявил Марио Чентено, один из самых высокопоставленных финансистов Европы. – Это стало возможным благодаря необычайным усилиям греческого народа, плодотворному сотрудничеству с нынешним правительством Греции и поддержке, которую европейские партнеры оказывали в виде кредитов и списания задолженностей», – добавил он.

На этот раз на площади Конституции не было ни ликования, ни бунтов, ни каких-либо самоубийственных актов протеста. Возможно, люди слишком устали. Однако небольшие