Следующие дни запомнились плохо. Ленайра нашла дело каждому. Лешка под руководством Мирла изучал всех значимых людей империи и готовил приглашения на свадьбу. Борис, Витька и Вариэн под руководством самой Ленайры проникались политикой Рода: изучали его интересы и как правильно родину любить, в смысле о благе империи заботиться, и что вообще под этим благом понимается.

– Я не уверен, что смогу что-то противопоставить этим господам, – все еще никак не мог прийти в себя Вариэн.

– Ты, главное, гражданскую войну в империи не устрой, – успокаивала его Ленайра, – а остальное все поправимо. Хочешь, просто кивай головой, как болванчик, главное, докладывай мне обо всем происходящем и своих мыслях. Но если не хочешь, можешь возвращаться на ферму.

Вариэн нахмурился и замолчал. Он почему-то решил, что выбрать его в качестве представителя Рода – идея Лешки, и куда его обычная проницательность делась только. Так что злился на него он реально, вот только сделать ничего не мог – Лешка просто не появлялся на их встречах, пропадая в библиотеке и изучая правила этикета, гербы приглашаемых семей, их места в иерархии империи, официальные и реальные.

Мирл открылся Лешке с совершенно неожиданной стороны. Напрасно Ленайра так уж ругалась на него… впрочем, понять ее можно, но… Мирл знал потрясающее количество деталей обо всем происходящем в империи. Даже Ленайра, довольно долго варясь в этом котле, не имела представления и о десятой части того, что знал ее брат. Проводя время в библиотеке, он изучал как научные книги, так и архивы. Самой Ленайре читать все это было скучно, а тем более вникать. Она больше человек действия, хотя и умеет сдерживать свой темперамент ради дела, не ее это.

С другой стороны, ее брат… Ему не хватает решительности сестры, но когда вопрос касается обычая, закона, отношений знати, ему равных не было. И самое главное, объяснять Мирл умел и любил. Впервые почувствовав себя нужным, тем более что слова Ленайры о бесполезности явно его задели, он отдался делу со всем пылом, явно стараясь всем и прежде всего себе доказать, что он нужен и тоже способен приносить пользу.

Поэтому когда Ленайра объявила о последней встрече перед отбытием Вариэна в столицу, Лешка настоял на приглашении Мирла и попросил предоставить ему слово, чтобы он объяснил текущую ситуацию там. Ленайра удивилась и явно хотела возразить, но, глянув на Лешку, согласилась. А потом долго сидела в шоке, когда Мирл закончил выступление. Вопросы… ну у кого-то какие-то остались, однако он умудрился свести все клубки политики в единое целое и объяснить так, что стало понятно всем.

– Полагаю, если у Вариэна остались какие-то вопросы, то лучше он их задаст Мирлу позже, – заметил Лешка. – Для него они важны, а нам не стоит терять время.

Ленайра медленно кивнула, глянула на брата. Вздохнула. Помолчала, собираясь с силами.

– Мирл… – снова помолчала. – Ты… извини за слова, которые я тогда сказала… Я… я немного вышла из себя, что непозволительно…

Мирл просиял и закивал.

– Конечно, я понимаю. И ты тоже… не бери на себя слишком много. Не обвиняй себя, что не сумела сохранить хладнокровие там, где не каждый взрослый справился бы…

Лешка улыбнулся и кивнул, потом спохватился и усиленно, но скрытно от Ленайры засигнализировал всем в комнате. Не сразу, но друзья сообразили и быстренько отправились к выходу исполнять поручения.

В общем, собираться пришлось всем снова, поскольку несколько вопросов осталось нерассмотренными, и уже поздно вечером. Зато, судя по исчезнувшему напряжению между братом и сестрой, они помирились и сумели договориться, высказав друг другу все, что накипело за это время, и простив друг друга.

Зато в императорском дворце никакой суеты не было. Придворные в эти дни вообще предпочитали передвигаться по дворцу исключительно на цыпочках и стараясь не попадаться на глаза своему повелителю. Нет, император не гневался, не казнил всех направо и налево, даже голос не повышал. Подобные проявления чувств были совершенно чужды для него. Зато подумать ему было о чем, и думы эти были отнюдь не радостными. Придворные… наверное, каким-то особым, свойственным только им седьмым чувством уловили это состояние императора, а уже молва разнесла его по всем закоулкам дворца, порой сильно сгущая краски. При этом большинство людей, совершенно не посвященных в происходящие события, искренне не понимали, что, собственно, случилось: в воздухе отчетливо пахнет грозой, но на небе ведь ни облачка…

Посвященных же можно было узнать по тому, что те во дворце вообще предпочитали не появляться, а их семьи отправлялись поправить здоровье куда-нибудь подальше, лучше за границу. Но это мелкие сошки, крупные понимали, что если нужно, их достанут, куда бы они ни уехали. И единственный шанс для них отвести беду от семей – оставаться на месте и ждать решения своей судьбы. За тысячелетия существования империи не первый и не последний раз велись такие игры, и уже были приняты устоявшиеся правила, нарушать которые не посмел бы никто. Сегодня одни проиграли, завтра другие, но вот такие негласные правила отношений победителей и побежденных гарантировали, что лишней крови не будет. А участники… ну они прекрасно знали ставки.

– Это все? – Император лениво изучал пейзаж за окном, не глядя на докладчика.

Граф Дюк, замерший по стойке «смирно» перед столом повелителя, несколько нервно кивнул и тут же сообразил, что это страшнейшее нарушение этикета, которое, по счастью, император не видит.

– Да, ваше величество.

Император молчал минут десять, а граф не рискнул молчание нарушить.

– Где же мы ошиблись? – наконец прошептал он. – Говоришь, она ухватилась за предложения, а потом просто сдала нас?

– Очень неожиданно, я бы сказал. Даже предложение отдать ей убийцу деда…

– Она прекрасно знает, кто настоящий убийца, судя по пунктам договора, – отмахнулся император. – А мстить мечу, которым нанесли удар, она не собиралась. Глупо было даже пытаться предлагать это… Вас спасает только то, что по сравнению с основной темой это такая мелочь. Боюсь, сохранить влияние в СБ нам не удастся. Всю верхушку Рода будут чистить… Мне не оставляют никаких шансов вернуться…

– Ваше величество, за вас вся гвардия, может…

Император даже не стал отвечать. Граф Дюк всегда отличался редким умом и здравомыслием. Переиграть соплячку, только ставшую главой Рода, – что может быть проще? Тем страшнее оказался удар по самолюбию, с которым он еще не смирился. Сам себе он сотни раз задавал тот же вопрос, который озвучил его повелитель: где же они ошиблись? Хотя он знал ответ, произнести его вслух будет не самой умной идеей, ибо ошибку допустил сам император, предоставив характеристику нового Лорда Геррая. Не интересовало ее сохранение влияния Рода. Дюк уже под конец понял, чего она добивается, отчаянно вроде бы торгуясь за срок отстранения Рода от политики империи. Он бы даже посмеялся над ситуацией, если бы она располагала к тому. И ведь разберись он раньше в характере нового лорда, можно было бы сыграть, сумел бы он переиграть эту… назвать ее соплячкой язык не поворачивается. Девочка, безусловно, умная, далеко пойдет, когда наберется опыта. Но пока она не соперник ни ему, ни зубрам имперской политики. Она сама это понимала и все поставила на то, что ее неправильно оценивают… и выиграла. Утешало то, что в дураках остался не он один.