Я видел, как дома смыкаются вокруг нее, небольшой городок,оштукатуренные стены. Она – этакое высокое необычное существо чудовищнойкрасоты – бежит, а дома смыкаются вокруг нее. И никто ее не слушает. Наконецона согнала рабов с их рабочих мест. Нет. Я не просто это видел. Я там был!

Рабы начали укладывать камеи в мешки. "Нетвремени! – кричала она. – Бегите!" И все мы – рабы, свободныеграждане, женщины, дети – побежали к берегу моря. Гора оглушительно ревела. Явидел, как черное облако затягивает все небо. День померк. Спустилась ночь. Мызабрались в лодку и быстро понеслись на веслах по водам залива, подернутымрябью. Нас окрркали переполненные лодки. И снова прозвучал глас горы. А потом втемноте мелькнуло пламя. Городу суждено было вскоре погибнуть.

Она сидела в лодке, я был рядом. Она плакала. Огромныевалуны скатывались к подножию горы. Люди убегали, спасаясь от этих камней. Наберегу царил хаос. Земля содрогалась под теми, кто пытался скрыться наколесницах. Она не переставала рыдать. Остальные резчики камей смотрели наудалявшийся город как зачарованные. Пепельный дождь сыпался на дома, на воду.Залив стал черным. Лодки, раскачиваясь, переворачивались. Гребцы посильнееналегли на весла. Мы покидали опасную зону. Пересекали залив, стремясь туда,где было безопасно. Но нас не покидал ужас. Гора продолжала извергать свойсмертоносный яд. Сидя в лодке, я держал ее дрожащую руку. Она продолжалавсхлипывать, оплакивая тех, кто ее не послушал, кто не стал убегать, когда онапредупреждала; она оплакивала потерянные камеи, утраченные сокровища. Онаоплакивала город, быстро исчезавший в зловещем тумане пепла и дыма.

"Меня там нет!" – сказал я себе, пытаясь шевелитьгубами и произнести эти слова вслух. Я постарался вынырнуть из этого видения,постарался отторгнуть его, вернуться в реальность, постарался определить, где янахожусь, но в то же время я не хотел оставлять ее рыдающей в лодке, а вокругпо-прежнему теснились другие лодки, в которых люди стенали, кричали и куда-тоуказывали руками. У меня защипало глаза. И ночь вытеснила день, словнонавсегда, не оставив ни малейшей надежды.

А затем последовал электрический шок от руки Гоблина. Ондотронулся пальцами до моей левой руки, как часто делал, и я открыл глаза. Япосмотрел на нее, услышал ее тихий голос, журчащий как ручей, пока онарассказывала что-то тетушке Куин.

"Эти странные сны заставляют меня верить, будто я жилав то время, знала каких-то людей, страдала, умерла. Я и тогда была такой, каксейчас, – наполовину мужчина, наполовину женщина. И ничего я так нелюбила, как вырезать камеи. Я отдавалась этому занятию целиком, со всейстрастью. Не знаю, как живут те, у кого нет такой страсти".

Сердце дико стучало в груди, но я не смог стряхнуть с себядурноту. Взглянув на Нэша, я увидел его остекленевшие глаза. Даже тетушка Куинказалась оцепеневшей, когда смотрела не мигая на это существо, это высокоеполногрудое создание с пышной гривой черных волос.

Я содрогнулся. Я захотел стряхнуть с себя эту слабость, этичары. Нет, я не позволю себе находиться у них в плену. И тут я, поддавшисьимпульсу, потянулся к Петронии, словно собирался схватить ее за руку, а онапотянулась мне навстречу, не видя, что поверх моей кисти лежит рука Гоблина.Она хотела взять меня за руку, но тут же резко дернулась, отпрянув назад,словно от укуса пчелы, – и все потому, что к ней прикоснулся Гоблин.

Я услышал тихий смешок Гоблина.

"Зло, Квинн, – сказал он мне. – Зло!"

Петрония поискала его глазами, но так ничего и не увидела. Яоглянулся на Гоблина, который был теперь очень хорошо виден, и сразу понял, чтоГоблин напуган. Потом он сказал мне то, что объясняло все и ничего не объясняло.

"Не живое".

То, что я почувствовал, еще больше сбивало с толку – нечтопризрачное, вроде Гоблина, наэлектризованное, сильное, готовое через Гоблинапередать мне свою мощь. Я никак не мог понять суть этого существа, но оно былосверхзаряжено и наводило ужас. И тут меня захлестнула ярость, как в ту ночь,когда эта тварь, эта злобная громила ворвалась в мою комнату. Как смеет этосущество играть со мной? Как смеет оно играть со всеми нами?

Тем временем гостья продолжала спокойно рассказывать:

"Я занялась этим искусством, потому что мне оченьнравились камеи, и, зная о вашей к ним любви, я поняла, что просто обязанапринести вам несколько штук для пополнения коллекции. Я давно не навещалаостров. Разумеется, до меня дошла история о том, как моя прапрабабушка хотелабыть похороненной там, но этого так и не случилось".

"Да, этого не случилось, – подхватил я. – Авчера ночью вы поймали меня во дворе и чуть не придушили мастерским захватом,пока рассказывали, какие именно работы должны быть сделаны в Хижине Отшельника.А еще раньше вы ворвались в мою комнату и стащили меня с кровати!"

Я поднялся, заняв выгодную позицию прямо над ней, так что ейприходилось смотреть на меня снизу вверх. Она смотрела и улыбалась.

"Я видел, как вы избавлялись от трупов, – сказаля. – Видел собственными глазами. И после всего вы приходите в гости ксамому дорогому для меня человеку!"

"Квинн, родной, – воскликнула тетушка Куин, –ты потерял рассудок!"

"Тетушка Куин, это тот самый субъект! Уверяю тебя, этои есть таинственный незнакомец. Это он!"

Нэш тоже вскочил и попытался отвести меня в сторону, обнявза плечи. Тогда Петрония тоже очень медленно поднялась во весь свой рост,составлявший больше шести футов, и постепенно перестала быть женщиной,превратившись в мужчину, который спокойно взирал на меня со злорадной довольнойулыбочкой на лице.

Тетушка Куин не знала, куда деться от волнения.

Нэш умолял меня успокоиться.

"Попробуйте сказать, что это не так, – продолжалбушевать я. – Скажите, что это не вы побывали в моей комнате и стащилименя с кровати".

"Миссис Маккуин, – последовал ответ, – досегодняшнего вечера я ни разу не бывал в этом доме".

""Любезный Принц, вам слишком хорошо известно, чтобывали", – ответил я строкой из "Гамлета". – Вы были вмоей комнате. Вы подловили меня перед домом. Вы узнали из моих мыслей о МонеМэйфейр. Вы угрожали. Сами знаете, что это так. Вы и сюда явились, чтобыпродолжать меня мучить. В этом вся причина. Вы со мной играете, и эта игра васзабавляет. А началось все в ту лунную ночь, когда вы избавлялись от трупов,зная, что я на острове и слежу за вами".

"Молчать, Квинн! – рявкнула тетушка. Я в жизни неслышал от нее подобных командных окриков. – Я этого непотерплю". – Ее трясло.