посвятили себя партии принца, от которого они не получали ни жалованья, ни пенсии, ни почестей, ни продвижения по службе? Несомненно, здесь играло свою роль происхождение конкретного человека. Бургиньон по рождению был бы бургиньоном по партии… Советник, родившийся в Пуатье, не мог отказаться бы от партии герцога Беррийского. Чиновники и подданные короля Франции, советники парламента, если они происходили из какого-либо апанажа, также являлись подданными принца. И если нужно было сделать выбор, то преобладала верность именно этому сеньору.

Но верность лично принцу или апанажу? Этот вопрос также правомерен в случае с Парламентом. Похоже, что в этом прославленном учреждении бургундское влияние преобладало над всеми остальными. Но кто был в этом виноват — принц или его подданные? Бургундские герцоги, как бы ни были они могущественны, не имели в своих владениях суверенного суда, а их подданные были основными клиентами Парижского Парламента. Когда в Париже преобладало влияние герцога Бургундского, в суд стекались дела из его владений. В этих условиях принцу было выгодно иметь среди королевских судей лояльных членов, которые лучше и быстрее решали бы дела его подданных, причем больше по административным, чем по политическим соображениям. И в этом случае принца побуждали к действию нужды тяжущихся сторон, подданных герцога Бургундского.

Это проникновение людей принцев в королевскую администрацию наглядно демонстрирует территориальные корни влияния самих принцев, а также давление подданных на своего принца с целью утверждения его в Париже, рядом с королем, в правительстве. А в выборе королевских чиновников, которые в то же время были подданными принца, вновь проявляется неискоренимое противоречие политических структур того времени.

И, наконец, главная опора противоборствующих партий — политическая программа, которую каждая из них отстаивала в письмах, песнях, пасквилях, памфлетах и слухах, правдивых или ложных, распространяемых на улицах и в тавернах. Не следует придавать этим программам большее значение, чем они имели при формировании партий, но нельзя не учитывать, что арманьяки склонялись к жесткой централизации государства, а бургиньоны были сторонниками сложившихся традиций, "добрых старых обычаев" и старинных французских вольностей. Но были ли эти программы действительно приспособлены к изменениям, происходившим во Франции в начале XV века?

Партия арманьяков

Партия арманьяков — наименее изученная историками и, несомненно, самая непонятная. Прежде всего, откуда взялось ее название? Кто был ее лидером? Традиционная версия гласит, что лидером был герцог Карл Орлеанский, чьим долгом было отомстить за убийство отца, но по малолетству принца руководство перешло к его тестю, графу Арманьяку.

На самом деле Карлу Орлеанскому, когда был убит его отец, было тринадцать лет, шестнадцать — во время Жьенской лиги, восемнадцать — во время восстания 1412 года, а в двадцать один год, попав в плен при Азенкуре, он был увезен в Англию, и на этом его короткая политическая карьера практически закончилась. Брат Карла, Филипп, был младше его на два года, другой брат Иоанн — на пять лет, а маленький бастард Жан, будущий граф Дюнуа, родившийся в 1402 году, был еще ребенком. Валентина Висконти умерла в декабре 1408 года, а в середине августа 1409 года умерла и молодая герцогиня Орлеанская Изабелла Французская, известная еще как королева Англии. Эта смерть еще больше разорвала связи между Орлеанским семейством и двором. Без сомнения, Орлеанский дом был обезглавлен.

Действительно ли граф Бернар д'Арманьяк был лидером партии, носившей его имя? В 1412 году он был еще только южным магнатом, зятем и тестем двух лилейных принцев. Почему же с этого времени партию мятежных принцев стали называть арманьяками? Потому что, будучи сеньором страны, богатой обедневшим мелким дворянством, прежде всего, младшими сыновьями и бастардами, в этих предпиренейских провинциях, бедных землями, графы Арманьяки давно уже набирали войска и организовывали наемные роты рутьеров. Рутьеры были солдатами без веры и закона, без жилищ и места в жизни, ворами и насильниками, страшными как для врагов, так и для нанимателей. Эти наемники стали известны как арманьяки. Это слово, впервые использованное в Париже, вызывает в памяти бутылку, наполненную изысканным крепким спиртным напитком, выдержанным традиционным способом, когда перегонные кубы существовали только в лабораториях алхимиков. Арманьяк — это не это не бренди, это злая смерть.

Граф Арманьяк занял место во главе партии только 30 декабря 1415 года, когда он получил меч коннетабля.

До него у восставших принцев был другой лидер — герцог Иоанн Беррийский. Мы видели, как он инициировал Жьенскую лигу, втянул в восстание двух своих зятьев, очень от него зависимых, — графа Арманьяка и герцога Бурбонского, женил своего внучатого племянника герцога Орлеанского на своей внучке Бонне д'Арманьяк и, наконец, лично выступил с оружием в руках против короля. Отношения, которые он всегда поддерживал с французским двором, его авторитет незаменимого переговорщика и мастера по решению кризисных ситуаций, отчасти, скрывали его роль руководителя восстания. Но они же и ослабляли эту роль. Его преклонный возраст также не позволял восставшим полностью на него опереться. Герцог Орлеанский был слишком молод, герцог Беррийский слишком стар, граф Арманьяк не был лилейным принцем, герцог Бурбонский слишком безволен, поэтому партия арманьяков в те годы только еще искала настоящего лидера.

Но в любом случае, недостатка в войсках не было. Территориальная база арманьяков откуда черпались людские ресурсы была очевидна. Это был весь центр и юг королевства, от Луары до Пиренеев, от Атлантики до Роны, с неустойчивыми границами со стороны Бурбонне и Бретани, не говоря уже о Лангедоке, который еще не оправился от пребывания под властью самовластного герцога Беррийского. Очевидно, что выбор принца привел к выбору подданных. А что же происходило с землями королевского домена, у которых не было другого принца, кроме короля? Некоторые, действительно, полностью попали под влияние ближайшего принца. Так было с Лимузеном, который можно было считать частью Беррийского апанажа, настолько велика была власть старого герцога над его городами, дворянством и духовенством. Другие регионы, например Лангедок, стали предметом борьбы за влияние между партиями. Но местные интересы, экономическая солидарность и единообразие социальных структур оказались сильнее всего остального, и в конечном итоге они возобладали над интригами принцев и политическими маневрами сенешалей.

Парижское деловое сообщество

Роль Парижа в гражданской войне нельзя переоценить. Партия арманьяков прочно укоренилась в рядах парижской буржуазии, вопреки тому, что слишком поспешно говорят некоторые историки, поскольку до сих пор нет надежного просопографического исследования. Герцог Беррийский долгое время был тесно связан с определенной парижской деловой средой, которая не отделяла себя ни от него, ни от его партии, несмотря на последовавшую смену лидера. Среди этих парижских буржуа были очень старые фамилии: Байе, Жансьены, Витри, буржуа итальянского происхождения, л'Эскла и другие. Все они принадлежали к определенной деловой среде: золотых и серебряных дел мастеров, менял, "монетчиков", то есть, людей, которые занимались изготовлением денег на королевских монетных дворах и отвечали за управление, контроль и правосудие на этой государственной службе.

В начале XV века эти финансисты, которые были одновременно и бизнесменами, и королевскими чиновниками, ничего не делали для облегчения проблем того времени. Одной из