Бургундские виноторговцы только недавно прочно обосновались в Париже. Но их деятельность не ограничивалась торговлей вином, они также продавали дрова, зерно и соль. Они снабжали дворы принцев, и один из них всегда исполнял важную должность начальника королевских винных конвоев, поскольку каждый год королевский двор тратил 25.000 ливров на закупку вина. Бургундские купцы из Осера или Тоннера, Жуаньи или Дижона общались с парижскими купцами, завязывали с ними деловые и дружеские связи. Они заняли свое место и в мире финансов. Благодаря герцогу Бургундскому они стали проникать в управление королевскими финансами. Но они были новичками, и их положение в Совете парижских эшевенов, в обществе и в канцеляриях еще не было прочным. Вскоре они столкнулись с другой мощной и давно сложившейся группой — крупными ростовщиками и ювелирами парижской верхушки, которые прочно держали в своих руках королевские монетные дворы. Таким образом, на стороне арманьяков были менялы и мэтры монетных дворов, а на стороне бургиньонов — крупные купцы. Именно так был разделен парижский финансовый мир во время гражданской войны.

Мир финансов перетек в мир политики и высшей администрации, в котором каждая из этих двух групп имела свою сеть. С 1409 года бургиньоны укрепляли свои позиции в Счетной палате и управлении королевским доменом и эдами. Они занимали крепкие позиции в королевской Канцелярии, а с 1412 года имели солидную и сплоченную группу в Парламенте. Все эти люди, связанные с бургиньонским финансовым миром, составляли твердое ядро партии в королевской администрации, но не самую многочисленную группу. Кроме этих сторонников, в королевской администрации были чиновники из стран, находившихся под бургундским господством или влиянием, бургундцы, артезианцы (артуасцы) или пикардийцы, а также все остальные, парижане, нормандцы или шампанцы, которых соблазнила политическая программа Иоанна Бесстрашного.

Реформа и свобода

Поскольку герцог Бургундский широко распространял свои предложения о реформах в виде писем в города королевства или политических сочинений, навеянных его идеями и созданных в его окружении, а также в связи с разговорами об отмене налогов, политическая программа Иоанна Бесстрашного считалась чистой демагогией, а распространение его идей — вульгарной пропагандой. Но не упускается ли при этом из вида, что, с одной стороны, были предприняты определенные усилия по осмыслению политической реальности, а с другой — что в политическом сообществе того времени прочно укоренилось течение, отождествлявшее себя с бургиньонским идеалом?

Реформа — вот слово, которое постоянно встречается в письмах Иоанна Бесстрашного к горожанам, в проповедях преподавателей Университета, привлеченных к его делу, и в выступлениях государственных деятелей его партии. Это слово ласкало слух людей того времени. Реформа государства, реформа Церкви, реформа нравов, реформа самого себя — таковы были идеалы всех, кто жил, думал и действовал на исходе Средневековья. В данном случае речь шла о государстве, точнее, о "хорошем управлении королем и королевством", которое с каждым днем становилось все хуже и хуже. Правосудие отправлялось плохо, "из неупорядоченной благосклонности", а "дела бедняков были как мертвые". Королевские владения управлялись плохо, все доходы разворовывались, в то время как "король должен жить на свои". Кто же был виноват в стольких бед? Королевские чиновники, которые стали слишком могущественными, слишком много получали и были слишком многочисленны. Необходимо все это реформировать, сократить число чиновников до прежнего, ограничить расходы до прежнего уровня, восстановить добрые обычаи, которые раньше соблюдались и которые злоба людей заставила нас забыть. Возврат к старым добрым временам — вот идеал этой "реформы".

О свободах, древних французских свободах, особенно городских, тоже говорилось много, особенно в Париже, который в 1383 году потерял часть своих старинных привилегий. Некоторые из них вскоре были возвращены, особенно в экономических вопросах. Очень быстро король восстановил монополию купцов на торговлю по Сене. В Париже вновь появился если не выборный купеческий прево, то, по крайней мере, королевский чиновник выполнявший его функции. Однако город еще не восстановил все свои прежние права. Летом 1411 года в Париже была восстановлена структура городского ополчения и деление города на кварталы, сотни и десятки. Париж вновь обрел цепи, которыми перегораживали улицы и которые были своеобразным символом свободы. Наконец, в 1412 году в Париже были восстановлены Совет эшевенов и должность купеческого прево в том виде, в котором они существовали во времена Этьена Марселя. Были восстановлены старые добрые обычаи. Теперь город пользовался всеми утраченными "древними свободами". Парижане знали, что герцог Бургундский защищает старые городские порядки от последних посягательств государства.

Девальвация валюты и отмена налогов

Отмена эдов, иначе говоря, отмена налогов, — тема, которая с годами занимала все больше места в программе партии бургиньонов, фактически оставшись единственной после провала великой реформы 1413 года. Демагогия, пропаганда — у историков нет достаточно емких слов, чтобы осудить это невыполнимое обещание. На самом деле Иоанн Бургундский не отменял эды в своих владениях, а деньги, которые ему выделяла корона — в общей сложности 1.000.000 франков в период с сентября 1409 по август 1413 года, — действительно поступали от сбора эдов. Однако ничто не мешало Иоанну Бесстрашному и его советникам изучить вопрос о государственных ресурсах. Будучи графом Фландрии и сеньором Брюгге, финансовой столицы этой части Европы, Иоанн Бесстрашный мог быть хорошо информирован по валютной проблеме. Против Англии, во Фландрии он продолжил вести Войну золотых ноблей.

Фламандские монетные дворы по-прежнему чеканили золотые монеты, очень похожие на английские нобли, но содержащие несколько меньшее количество драгоценного металла. Король Англии по требованию своих купеческих гильдий применял ответные меры, поэтому Война золотых ноблей продолжалась. В 1411 году, в условиях конкуренции с фламандскими монетами, английская валюта также была вынуждено обесценена. Как писал хронист из графства Эно Жиль Ле Мюизи[27]: "Деньги – очень непонятная вещь. Они то высоко поднимаются, то падают, и вы не знаете, что делать".

Возможно, что Иоанн Бесстрашный и знал, что делать. В 1411 году на заседании Совета под председательством Дофина, вероятно, по наущению герцога Бургундского, было принято решение немного обесценить серебряную монету, а поскольку острейшей проблемой того времени была нехватка наличных денег в обращении, особенно мелочи, так как драгоценного металла на монетных дворах не хватало, было также решено, что серебро будет оплачиваться монетными дворами немного дороже. Сразу же были задействованы все монетные дворы, которые в то время фактически простаивали. В следующем году герцог Бургундский снова вмешался в ситуацию: соотношение между стоимостью золота и серебра должно было быть сохранено, поэтому то, что было сделано для серебра, должно было быть сделано и для золота. Золотой экю был девальвирован, и цена на драгоценный металл несколько возросла. Однако парижские менялы продолжали игнорировать монетные дворы, используя в качестве предлога заказы, сделанные принцами ювелирам. Одновременно они объединились в мощную торговую корпорацию, сплоченную непоколебимой солидарностью, чтобы единым фронтом выступить против валютной политики Иоанна Бесстрашного.

Эта политика в то