Фонтан работал. Это была великолепная конструкция из камня ислоновой кости, оправленная и выложенная золотом. Струи его освещались цветнымипрожекторами, которые делали воду то пурпурной, то желто-оранжевой, то красной,то зеленой. Шум падающей воды был очень сильным.

— Цибола, — пробормотал он и с трудом поднялся на ноги. Износа у него до сих пор капала кровь.

Он заковылял к фонтану, все быстрее и быстрее. Потомковыляние перешло в бег и, наконец, в сумасшедший порыв. Из глотки его сталовырываться слово, протяжное, как летящий в небеса бумажный змей, ивысоко-высоко люди стали подходить к окнам (кто их видел? Бог, возможно, илидьявол, но уж конечно не Мусорный Бак). Слово летело все выше и становилось всепронзительнее, и слово это было: «ЦИИИИИИИБОЛААААААА!»

Финальное «аааахх» все звучало и звучало у него на устах,звук, в котором сосредоточились все удовольствия, которые когда-либо испытывалилюди на земле, и прекратилось оно только тогда, когда вода в фонтане стала емупо грудь, и он окунулся несколько раз подряд в купель невероятной прохлады иблагодати. Он чувствовал, как поры его тела раскрываются, словно миллион ртов,и втягивают в себя воду, как губка. Потом он наклонился над водой и стал пить,как корова.

— Цибола! Цибола! — кричал Мусорный Бак восторженно. — Яготов отдать за тебя свою жизнь!

Он проплыл несколько метров по-собачьи вокруг фонтана, попилеще воды, потом вскарабкался на бортик и шлепнулся на траву с глухим хлюпающимзвуком. Ради этого стоило жить. Неожиданно желудок свело судорогой, и еговырвало. Даже рвота была приятной.

Он поднялся на ноги и, опершись о край фонтана своейискалеченной рукой, снова стал пить. На этот раз желудок принял дар сблагодарностью.

Булькая, как полный бурдюк, он заковылял к алебастровымступеням, которые вели ко входу в сказочный дворец между двух золотых пирамид.Ему пришлось напрячь все свои последние силы, чтобы сдвинуть с местадверь-вертушку. Он протиснулся в устланный ковром вестибюль, который, казалось,уходил вперед на многие мили. Ковер был клюквенного цвета, с густым и длиннымворсом. В вестибюле был отдел регистрации, почта, стол портье и окошечкикассиров. Вокруг было пустынно. Справа от него, за декоративной металлическойрешеткой, было казино. Мусорный Бак посмотрел на него в ужасе — там стояли рядыигральных автоматов, похожих на выстроившихся для парада солдат, а за нимивиднелась рулетка и карточные столы. Столы для баккара были окружены мраморнымиперилами.

— Кто здесь? — прокаркал Мусорный Бак, но ответа непоследовало.

И тогда он испугался, потому что это было место, где водятсяпривидения, где по углам скрываются чудовища, но из-за усталости страх был нетаким сильным. Спотыкаясь, он спустился по ступенькам в казино, пройдя мимокубинского бара, в темном углу которого тихо сидел Ллойд Хенрид, наблюдая заним и держа в руке стакан минеральной воды.

Он подошел к столу, покрытому зеленым сукном, на которомвиднелась загадочная надпись СДАЮЩИЙ ДОЛЖЕН БИТЬ 16 И СТОЯТЬ НА 17. МусорныйБак залез на этот стол и немедленно уснул. Вскоре вокруг груды тряпья, котораябыла Мусорным Баком, собралось около полудюжины человек.

— Что мы с ним будем делать? — спросил Кен ДеМотт.

— Пусть поспит, — ответил Ллойд. — Он нужен Флеггу.

— Кстати, куда это он запропастился? — спросил кто-то.

Ллойд повернулся, чтобы взглянуть на человека, слегкалысоватого и выше Ллойда на целый фут. Но несмотря на свой рост, человек подвзглядом Ллойда сделал шаг назад. Камень, висевший на шее у Ллойда, былединственным, в центре которого сияла маленькая и вселявшая тревогу краснаящель.

— Тебе так не терпится его увидеть, Гек? — спросил Ллойд.

— Нет, — ответил лысоватый человек. — Эй, Ллойд, ты ведьзнаешь, что я не…

— Конечно. — Ллойд посмотрел на человека, спящего на столедля игры в блек-джек. — Флегг скоро подойдет, — сказал он. — Он ждал этогопарня. Этот парень особенный.

На столе, не подозревая об этом разговоре, спал МусорныйБак.

Ночь восемнадцатого июля Мусорный Бак и Малыш провели вмотеле города Голден, штат Колорадо. Малыш нашел две комнаты, соединенныедверью. Дверь между номерами оказалась заперта. Малыш, уже порядком навеселе,разрешил эту незначительную проблему, вышибив замок тремя пулями из 45-го.

— Какая комната? — спросил он. — Выбирай, Мусор.

Мусорный Бак выбрал ту, что была справа, и на некотороевремя был оставлен в одиночестве. Малыш куда-то вышел. Мусорный Бак неторопливоразмышлял о том, не стоит ли просто улизнуть во мрак, пока не случилось беды,или все же потерпеть ради того, чтобы быстрее добраться до цели, когда Малышвернулся. Мусорный Бак встревожился, увидев, что он толкает перед собоймагазинную тележку, доверху набитую упаковками с пивом. Глаза Малышапокраснели. Прическа в стиле помпадур распустилась, как сломанная часоваяпружина, и жирные пряди волос свисали теперь Малышу на уши и на щеки, делая егопохожим на опасного (хотя и абсолютно нелепого) пещерного человека, которыйнарядился в найденную им кожаную куртку, оставленную незадачливымпутешественником во времени.

— Теплое, — сказал Малыш, — но кому какое дело? Правильно яговорю?

— Абсолютно правильно, — сказал Мусорный Бак.

— Возьми пива, жопа, — сказал Малый и швырнул ему банку.Когда Мусорный Бак дернул за кольцо, его обдало пеной, и Малыш разразилсястранно тоненьким хохотом, держась обеими руками за свой плоский живот.Мусорный Бак слабо улыбался. Он решил, что сегодня ночью, когда этот кукольныймонстр уснет, он убежит. Он уже сыт по горло. А то, что Малыш сказал о темномсвященнике… Говорить такие вещи, даже в шутку, — это все равно что испражнятьсяна алтарь церкви или поднимать лицо к небу во время грозы и просить молниюударить в тебя.

Но хуже всего было то, что Малыш, по-видимому, не шутил.Малыш выдул две банки пива за две минуты, раздавил их и бросил на кровать. Онмрачно смотрел на цветной телевизор, в левой руке держа новую банку пива, а вправой — 45-ый, которым он открывал дверь между двумя номерами.

— Нет электричества, нет и телевизора, — сказал он. — Яненавидел телек, и я рад, что все эти жопы накрылись. НоГосподи-Иисусе-Христе-Боже мой-поцелуй-меня-в-зад, где ЭйчБиОу? Где бейсбольныематчи? Где канал «Плейбоя»? Классная была штука, Мусор. Я хочу сказать, тамникогда не показывали парней, которые жрут волосатый пирог, эту бородатую устрицу,понимаешь, о чем я, но у некоторых леди ноги доходили прямо до подбородков,понимаешь, о чем я, так твою мать?

— Конечно, — сказал Мусорный Бак.

— Не надо ля-ля, мудацкая рожа.