Малыш уставился на мертвый телевизор.

— Ах ты, сука бессловесная, — сказал он и выстрелил в экран.Экран лопнул с глухим, сочным треском. Осколки усыпали ковер. Мусорный Бакподнял руку, чтобы защитить глаза, и пролил пиво.

— Эй ты, посмотри-ка, что ты натворил, мудила! — воскликнулМалыш. Он был охвачен бешеной яростью. Неожиданно 45-ый нацелился на МусорногоБака, и дуло его казалось таким же большим, как труба парохода. Мусорный Бакпочувствовал, как мошонка его онемела. Похоже, он намочил штаны.

— За это я тебе провентилирую мозги, — сказал Малыш. — Тыразлил пиво. Если бы ты разлил какой-нибудь другой сорт, я бы тебе и слова несказал, но ты разлил мой любимый сорт. Я бы ссал им, если б мог, веришь в этиштучки-дрючки?

— Конечно, — прошептал Мусорный Бак.

— А как ты думаешь, производят его в наши дни, Мусор? Ты,наверное, думаешь, что да, так?

— Нет, — прошептал Мусорный Бак. — Наверное, нет.

— Ты совершенно прав. Это исчезающий вид. — Он поднялревольвер чуть-чуть выше, Мусорный Бак подумал, что это конец. Потом Малышопустил пистолет пониже… чуть-чуть. Взгляд его был абсолютно пустым. — Вот чтоя тебе скажу, Мусор. Сейчас ты возьмешь еще одну банку и выпьешь ее залпом.Если выпьешь всю, не отрываясь, будешь жить. Веришь в эти штучки-дрючки?

Мусорный Бак подошел к карт??нной коробке, выбрал банку иоткрыл ее. Он перевернул банку, и пиво забулькало ему в глотку. Он судорожноглотал, и его кадык дергался вверх и вниз, как обезьяна на ветке. Когда банкаопустела, он уронил ее к своим ногам, вступил в бесконечно долгую битву сосвоим желудком и выиграл свою жизнь в приступе долгой, раскатистой отрыжки.

Малыш убрал револьвер в кобуру.

— О'кей. Неплохо, Мусорный Бак. Совсем не плохо, так твоюмать.

Малыш продолжал пить. Раздавленные банки грудой росли накровати. Мусорный Бак держал одну банку у себя на коленях и делал из неемаленький глоток каждый раз, когда ему казалось, что Малыш неодобрительно нанего посматривает. Малыш непрерывно бормотал, и голос его становился все тише итише. Он говорил о местах, в которых побывал. О гонках, которые выиграл. Огрузе наркотиков, который он привез из Мексики. Наркотики — дрянная штука, таких растак, но, парниша, когда ты сделаешь несколько ходок через границу, тыможешь вытирать задницу золотой бумагой. Наконец, им понемногу стал овладеватьсон, и его маленькие красные глазки стали закрываться все чаще и чаще.

— Я кончу его, Мусор, — пробормотал Малыш. — Приеду туда,разнюхаю ситуацию и буду целовать его трахнутую задницу, пока не увижу, откудаветер дует. Никто не может приказывать Малышу. Ни одна сука. Я не собираюсьбыть мальчиком на побегушках. Есть работа — я ее сделаю. Такой у меня стиль. Яне знаю, кто он такой и откуда, и как ему удается влезть в наши трахнутыемозги, но я… — протяжный зевок — …пошлю его ко всем чертям. Закрою ему рот, апотом — глаза. Покажу ему, где раки зимуют. Держись со мной, Мусор, или как тамтебя.

Малыш медленно опустился на кровать. Только что открытаябанка пива выскользнула у него из пальцев. На ковре образовалась еще одна лужа.Упаковка была пустой, и, по расчетам Мусорного Бака, Малыш выпил двадцать однубанку. Мусорный Бак никак не мог понять, каким образом такой маленький человекможет выпить столько пива, но кое-что он понял: было время уходить. Он зналэто, но он чувствовал себя пьяным, слабым и больным. И больше всего на светеему хотелось немножечко поспать. В этом ведь нет ничего страшного, правда?Малыш проспит всю ночь, как бревно, да и половину утра, наверное, тоже. У негодостаточно времени, чтобы немного вздремнуть.

Он пошел в другую комнату и прикрыл дверь между номерами. Натуалетном столике стоял механический будильник. Мусорный Бак завел его, перевелстрелки на полночь, так как не знал (да и не интересовался), сколько сейчас насамом деле времени, а потом поставил будильник на пять часов утра. Он лег наодну из смежных кроватей, даже не потрудившись снять теннисные туфли. Черезпять минут он уснул.

Он проснулся в темной могиле наступающего утра, ощущая запахпива и рвоты. Кто-то лежал рядом с ним в постели, кто-то горячий иизвивающийся. В первую секунду он в панике подумал о том, что это ласка,каким-то образом переместившаяся из его сна о Небраске прямо в реальность.Хныкающий тихий стон сорвался с его уст, когда он понял, что животное,забравшееся к нему в кровать, хотя и не очень большое, но явно больше ласки. Отпива у него болела голова, а в висках безжалостно стучало.

— Хватайся за меня, — прошептал Малыш в темноте. МусорногоБака взяли за руку и подсунули ему какой-то твердый пульсирующий предметцилиндрической формы. — Тяни. Давай, тяни, ты знаешь, как это делается, я это спервого взгляда понял. Давай, дрочила, так твою мать, надрочи меня.

Мусорный Бак знал, как это делается. Он знал об этом,начиная с тех долгих ночей, которые ему пришлось провести в тюрьме. Говорили,что это плохо, что он ведет себя, как гомосексуалист, но педики были гораздосимпатичнее многих других — тех, кто ночами затачивал ложки или просто лежал накойке, грызя костяшки, глядя на тебя и усмехаясь.

У Мусорного Бака в руках оказался предмет, с которым он умелобращаться. Он сомкнул пальцы и приступил к работе. Когда все будет кончено.Малыш снова уснет. И тогда он сможет уйти.

Дыхание Малыша стало прерывистым. Мусорный Бак не сразупонял, что Малыш расстегивает его ремень и спускает до коленей джинсы и трусы.Мусорный Бак не возражал. Ну, засунет свою штуку ему в задницу, ну и что? Отэтого не умирают. Это же не яд.

А потом его рука застыла. То, что прижалось к его анусу,было не живой плотью. Это была холодная сталь.

И внезапно он понял, что это такое.

— Нет, — прошептал он. Его глаза расширились от ужаса.Теперь в зеркале он смутно мог различить личико куклы-убийцы, нависшее у негонад плечом.

— Да, — прошептал в ответ Малыш. — И не сбивайся с ритма,Мусор. Не сбивайся. Или я спущу курок и разнесу твою фабрику по производствудерьма к чертовой матери. Веришь в эти штучки-дрючки?

Скуля, Мусорный Бак снова принялся за дело. Дуло 45-го вошлов него, причинив ему дикую боль. Но не почувствовал ли он и возбуждения? Вполневозможно.

Малыш это заметил.

— Нравится? — выдохнул он. — Я знал, что понравится, мешок сдерьмом. Тебе нравится, когда он ходит у тебя в жопе? Скажи «да«, мешок сдерьмом. Скажи «да«, или отправишься прямо в ад.

— Да, — прохныкал Мусорный Бак.

— Хочешь, чтобы я продолжал?

Он не хотел. Несмотря на возбуждение. Но он знал, что нельзяотказываться.