в так называемой официальной мечети, переоборудованном здании на территории бывшей военно-морской базы у древней Священной дороги, ведущей из Афин на запад. Этому предшествовали десятилетия напряженных переговоров с участием правительств и политиков мусульманских стран и греческих религиозных властей, в том числе православной церкви, обладавшей своего рода правом вето в вопросах открытия новых культовых учреждений. Но на деле по всему городу существовали десятки неофициальных исламских молитвенных домов, которыми пользовались приблизительно 250 000 афинских мусульман. Многие из них действовали в крошечных квартирах, подвалах или переделанных гаражах. По большей части у них были хорошие повседневные отношения с властями. Полиция рассчитывала, что имамы будут сообщать о появлении опасных исламистов, и, в свою очередь, обеспечивала религиозным общинам минимальную безопасность от греческих экстремистов. К услугам руководителей компаний или спортсменов из арабских стран, останавливавшихся в роскошных отелях на проспекте Сингру, имелись удобные и хорошо организованные молитвенные помещения в подвалах респектабельных зданий. В менее благополучных районах города, вокруг площади Виктории, существовали несколько более примитивные молельни в обшарпанных квартирах, и проповеди там часто читались не на арабском языке, а на урду.

Пирей стал опорным пунктом мусульман-шиитов. Они приспособили под молитвы просторный глубокий подвал складского комплекса на одной из глухих улиц всего в нескольких минутах ходьбы от гавани. А во время праздника Ашура на набережной, которую сделала бессмертной Мелина Меркури, многие из них энергично участвуют в традиционном публичном самобичевании в память о мученической кончине Хусейна, внука пророка Мухаммеда. В 2018 г. власти начали предоставлять существовавшим де-факто мусульманским молельням возможность официальной регистрации с проверками безопасности и противопожарного состояния. Около дюжины культовых учреждений действительно отправились преодолевать этот бюрократический лабиринт. Но это одна из многих сфер жизни Афинской агломерации, в которых официальные процедуры не формируют общественные реалии, а лишь следуют за ними.

Сама природа городских пространств делает их местами прагматичными и гибкими, что часто приводит к весьма интригующим результатам. В османских городах лидеры разнообразных этнических и религиозных общин строго следили за тем, чтобы они не соприкасались друг с другом, но это не мешало отдельным их членам любить друг друга, вместе заниматься коммерческой деятельностью или организовывать и посещать увеселительные мероприятия, хотя порой для этого требовались особые уловки. Хотя в том мелком городишке, которым были османские Афины, существовала жесткая сегрегация, еще Байрон наблюдал, как все преграды разрушались в неразберихе карнавала перед началом Великого поста. Однако никогда не бывает гарантий, что социальный или межобщинный мир, с какими бы искренними намерениями он ни был установлен, продлится вечно. Афинские беспорядки 2008 г. ни в каком смысле не были расовыми бунтами – но их, видимо, усугубило то обстоятельство, что в некоторых этнически многообразных районах Афин ситуация практически полностью вышла из-под контроля полиции.

Даже в тех частях Афин, которые принято считать благополучными, существует ощущение, что положение вещей может измениться к худшему, если жители и власти утратят бдительность. Взять, к примеру, два района, один процветающий и один гораздо более нервный. Извилистые улицы района Плака и соединяющие их переулки с крутыми наклонами – прекрасное место для приезжих, туристов или постоянных жителей. Это старейшая из непрерывно обитаемых частей Афин и, следовательно, одно из старейших непрерывно обитаемых мест в мире. Чем бы ни был город – великой эгейской державой, римским или македонским опорным пунктом, селением под управлением каталонцев или франков или провинциальным османским городишкой, – на северном склоне Акрополя всегда жили люди. Однако к началу 1970-х гг. этот район превращался в квартал публичных домов и шумных низкопробных ночных клубов. Только в конце этого десятилетия коалиция – в которую входили все, от местных жителей до деятелей культуры и влиятельных деятелей туристического бизнеса, – сумела убедить общественность в необходимости остановить упадок этого района. Благодаря горстке отважных право- и левоцентристских политиков, оказавших сопротивление коллегам, у которых были другие планы, удалось изменить правила землепользования и позакрывать бары и дискотеки. Местные жители, боровшиеся с владельцами ночных клубов, сталкивались с притеснениями и угрозами, но в конце концов победили. Район Плака превратился в смешанную зону магазинов, гостиниц, жилых домов с обитателями самого разного достатка и великолепно отреставрированных исторических зданий. Теперь мы можем гулять по следам путешественников прошлого – Байрона, Стюарта и Реветта, Спона и Уилера, Кириака Анконского и других – между двумя классическими памятниками этого района: монументом Лисикрата, воздвигнутым в честь победы в музыкальном состязании около 335 г. до н. э., и башней Ветров, построенной, вероятно, века на четыре позже. По дороге между ними можно встретить напоминания практически о всех периодах истории города, в том числе церкви эпохи раннего Средневековья и бывший хаммам. Но такое положение вещей чрезвычайно непрочно, утверждает одно из самых уважаемых в стране природоохранных движений «Эллиники Этерия» (Ελληνική Εταιρία)[218], штаб-квартира которого находится в самом сердце района Плака. И в середине 1990-х, и еще раз в 2014-м предпринимались попытки изменить законодательство так, чтобы можно было вернуть в район шумные развлекательные заведения, что сделало бы существование местных жителей невыносимым. В 2021 г. появились признаки того, что сомнительные коммерсанты вновь пытаются сосредоточить собственность на местную недвижимость в руках немногих, оставляя при этом прежним владельцам небольшие доли, чтобы эти изменения были не так заметны. «Единственное средство сохранить Плаку – постоянная бдительность», – говорит Лидия Каррас, основавшая «Эллиники Этерия» вместе со своим мужем Костой.

Сместившись приблизительно на километр, попадаешь в район, который часто бывал местом пограничным, спорным и пользовавшимся чрезвычайно противоречивой репутацией, даже в древности. На западном краю Афин в Фемистокловой стене, возведенной после битвы при Саламине, было множество изобретательно устроенных ворот. Это скопление входов и укреплений сохраняло весьма внушительный вид на протяжении многих веков. Священные ворота, вдоль которых текла река Эридан, вели строго на запад, к мистическим таинствам Элевсина. Всего в нескольких метрах к северу от них находился Дипилон – заглубленные в стену Двойные ворота. От них начиналась проходящая между достопримечательными могилами и памятниками дорога к Академии Платона. Воин, ворвавшийся в город через эти ворота, оказывался в четырехугольном дворике, окруженном зубчатыми башнями; это сооружение, должно быть, оказывало сильное сдерживающее воздействие.

Но каким был район по обе стороны от ворот – приятным и величественным или отталкивающим? Мнения античных авторов расходятся. Фукидид пишет, что Демосион сима (Δημόσιον Σήμα – государственное кладбище) – находившееся, по-видимому, сразу за Двойными воротами, по пути к Академии, – на котором Перикл произнес знаменитую надгробную речь, располагалось «в красивейшем городском предместье» и было достойным местом для погребения и почитания погибших на войне. Однако у сатирика Аристофана в этом же районе разыгрывается действие эпизода, в котором продавец сомнительных колбас, сделанных из собачьего и