с латинской оснасткой защищали торговлю и империю города на протяжении многих веков, и попытки убедить венецианское правительство в том, что новый тип кораблей жизненно необходим для обороны республики, остались без ответа. Венецианская элита не могла понять, почему то, что работало в тринадцатом веке, не будет работать в семнадцатом. Бертони стали обычным явлением в Венеции только в начале семнадцатого века, когда республика умоляла Англию и Голландию поддержать ее борьбу с австрийскими Габсбургами. К 1619 году венецианский флот располагал пятьюдесятью бертони наряду с пятьюдесятью галерами. Однако даже когда венецианские капитаны плавали на бертони, они, казалось, не могли бросить вызов превосходному мастерству северных моряков. В 1603 году венецианский бертоне "Санта Мария делла Грация" направлялся в Александрию, когда был захвачен у острова Крит - венецианской территории. Затем, после освобождения, он был захвачен ночью во время плавания вверх по Адриатике и лишен своих пушек. Итальянцы больше не были практически непобедимы на море.

Северяне также нападали на северян; в конце XVI - начале XVII веков отношения между англичанами и голландцами колебались в жестоких пределах. В 1603 году Томас Шерли, командуя пестрой командой из английских, итальянских и греческих моряков, напал на два голландских корабля, перевозивших эгейское зерно с Кикладских островов в Геную. Шерли был доволен тем, что выдавал себя за агента тосканского герцога Медичи и своего рода крестоносца против турок, хотя каким образом нападение на голландцев вписалось в эту историю, остается загадкой. Шерли пришлось написать герцогу, чтобы тот объяснился, поскольку он явно перегнул палку. Медичи с радостью покупали английские бертони и нанимали английских моряков. Герцог даже порох получал из Англии. Он подумывал, не переманить ли Джона Уорда к себе на службу, ведь тот казался таким эффективным корсаром. Герцог Савойский, чья территория простиралась до Ниццы, был рад предоставить свой флаг и порт в Вильфранше в распоряжение разного рода сомнительных моряков.34 Как отметил Альберто Тененти, "в Средиземноморье в конце XVI века происходили настоящие перемены, как психологические, так и военно-морские и торговые": дух крестового похода сменился цинизмом, который иногда маскировался языком священной войны, но среди пиратов он был опровергнут их охотным сотрудничеством с турками и маврами.35 Самым ярким свидетельством этого были рыцари Санто-Стефано: в XVII веке они были вольными разбойниками, которые могли пользоваться выгодными уступками, предоставленными им тосканскими герцогами Медичи.

Северяне обнаружили, что суровая корабельная жизнь семнадцатого века - затхлая вода, печенье с долгоносиками, жесткая дисциплина - немного смягчается во время плавания в водах Средиземного моря. Джон Бальтарп, английский моряк, рассказывал в доггерле о своем путешествии по Средиземному морю в 1670 году. Когда он заходил в Мессину, "каждый день на борту был рынок", и он мог купить

Шелковые чулки, ковры, брендовое вино,

Шелковые платки, также очень тонкие:

Капуста, карри, репа, орехи,

Последнее, что мужчина может съесть из "Шлюх":

Лимоны, оренги и хороший инжир,

Вино Seracusa, а также яйца.

В Ливорно Бальтарп был рад найти отличную рыбу, "которая среди итальянцев является хорошим блюдом", а в "Калесе", или Кальяри, "ни в чем не было недостатка". Даже в Аликанте, где мяса было мало, а "вместо английского сыра и масла мы получаем немного масла, бог свидетель, гораздо хуже", утешало обилие красного вина - "эта кровь быков... сладкая, вкусная, очень соблазнительная, бутылка долго не опустошается".36 Заглядывая в будущее, можно отметить, что усилия лорда Нельсона в 1800 году по снабжению своих людей сицилийскими лимонами - 30 000 галлонов в год, поставляемых всему британскому флоту, - гарантировали, что его экипажи в Средиземном море и за его пределами не будут страдать от цинги.37

Интерес северян к Средиземноморью усилился благодаря росту уровня жизни в XVI веке, и, хотя в XVII веке этот процесс приостановился, после Лепанто северяне стали постоянно присутствовать в Средиземноморье. Их состав был различным: ганзейские немцы были первопроходцами (они прибыли в 1587 году, когда средиземноморские урожаи оказались неурожайными), но не сохранили сильного присутствия, а "фламандцы" все больше состояли в основном из протестантских голландцев из мятежных северных провинций Испанских Нидерландов, а не из католиков собственно Фландрии.38 Возникновение голландского флота началось с появления Антверпена как центра португальской торговли пряностями с Востоком, но процветание Нидерландов основывалось на прибылях от расширения торговли и пиратства в Средиземноморье в той же степени, что и на доходах от перевозок через Атлантику и Индийский океан.39 Когда Объединенные провинции установили свою фактическую независимость от Испании, бизнес все больше смещался к верфям Голландии. В Средиземноморье Голландия поначалу сотрудничала с французскими купцами, которые начали продвигаться в Северной Африке, и иногда разрешала голландским кораблям ходить под французским флагом (что гарантировало их безопасность в водах Османской империи).40 Выражение "удобный флаг" особенно уместно: капитаны менялись местами, чтобы получить любую защиту, которую та или иная страна могла потребовать от правителей средиземноморских берегов и островов.

 

III

 

Среди всех, кто плавал по этому морю, особое любопытство вызывала "португальская нация", в основном марраносы. Португальская инквизиция (по приказу короля) воздерживалась от преследования новых христиан в годы после подавления иудаизма в Португалии (1497), но в 1547 году она выступила против них, в результате чего многие начали переселяться в более гостеприимные земли. Неопределенный статус понентинских евреев использовали такие правители, как герцоги Тосканы, которые всегда были рады предложить свое покровительство любым купцам, которые могли помочь им увеличить свои доходы. Оказывая благосклонность "португальцам", герцоги не собирались эмансипировать всех евреев своих владений; более того, в 1570 году они заключили евреев Флоренции в гетто.41 Однако постепенно они начали видеть преимущества создания открытого порта, в котором не только маррано сомнительной религиозной верности, но и левантийские евреи, мусульмане и жители Северной Европы могли воспользоваться правом на поселение и особыми налоговыми условиями. Герцог Козимо I, умерший в 1574 году, превратил Ливорно из сонной рыбацкой деревушки в один из великих центров средиземноморской торговли. К концу его жизни гавань была значительно улучшена, прорыт канал, соединивший город с рекой Арно, что облегчило перевозку товаров в Пизу и Флоренцию; при его преемнике Франческо I Ливорно был окружен впечатляющими пятиугольными стенами. В пределах этой территории был выстроен прямоугольный план улиц в римском стиле, в соответствии с лучшими принципами градостроительства эпохи Возрождения.42 Постепенно население росло: в 1601 году здесь проживало около 5 000 человек, включая 762 солдата, 114 евреев и 76 молодых проституток - последняя группа является печальным напоминанием о сексуальных услугах, востребованных в каждом средиземноморском порту. После этого, по мере развития портовой инфраструктуры, город стал процветать.43