– Вот. – Дзержка де Вирсинг остановила лошадь,глубоко вздохнула, прижавшись к ее спине, Рейневан почувствовал этотвздох. – Вот и Франкенштейн. Мост на реке Будзувке. Слева от дорогигоспициум божегробовцев, церковь Святого Георгия и Башня шутов. Справа –мельницы и дома красильщиков. Дальше, за мостом, городские ворота, именуемыеКлодскими. Там княжеский замок, там вон башня ратуши, там фара[409]Святой Анны. Слезай.

– Здесь?

– Здесь. Я и не подумаю показываться в городе. Да итебе бы не посоветовала, родственник.

– Мне надо.

– Так я и думала. Слезай.

– А ты?

– А мне не надо.

– Я спрашиваю, куда ты поедешь?

Дзержка, дунув, отвела волосы. Взглянула на него. Он понялее взгляд и больше вопросов не задавал.

– Ну, бывай здрав, родственник. До свидания.

– Дай Бог, в лучшие времена.

в которой в городе Франкенштейне встречаются многие старые –хоть и не всегда добрые – знакомые

Почти посередине рынка, между пренгером[410]и колодцем, раскинулась внушительных размеров лужа, воняющая навозом и пенящаясяот конской мочи. В луже плескалось множество воробьев, а вокруг сидела кучкаоборванных, растрепанных и грязных детей, возившихся в грязи, обрызгивавшихдруг друга, создававших массу шума-гама и запускавших лодочки из коры.

– Да, Рейневан. – Шарлей покончил с похлебкой итеперь скреб ложкой по дну миски. – Надо признать, твой ночной полет мнепонравился. Летел ты действительно недурно, можно бы сказать – живой орел.Король летунов. Помнишь, я тебе напророчил тогда, после левитации у лесныхведьм, что ты станешь орлом. Вот и стал. Хоть, думаю, не без помощи Гуона фонСагара. Клянусь моей куськой, парень, находясь рядом со мной, ты делаешьогромные успехи. Еще малость постараться – и из тебя получится Мерлин.Построишь нам здесь, в Силезии, Стоунхендж. Такой, что тот, английский,покажется пустячком.

Самсон прыснул.

– А как там, – продолжил через минутудемерит, – с Биберштайнувной? Доставил целой и невредимой к воротампапашкиного замка?

– Почти. – Рейневан стиснул зубы. Он искалНиколетту – безрезультатно – все утро по всему Франкенштейну, заглядывал водворы, выжидал после мессы у церкви Святой Анны, забрел в Зембицкий порт и надорогу, ведущую в Столец, выспрашивал, блуждал по суконным рядам на рынке. Иименно там, в лавке, столкнулся – к своей огромной радости и облегчению – сШарлеем и Самсоном.

– Скорее всего, – добавил он, – девушка ужедома.

Он надеялся и рассчитывал на это. Замок Столец отделяла отгорода неполная миля, идущий в Зембицы и Ополе тракт использовался активно.Катажине Бибершайн достаточно было назвать себя, и подводу с сопровождениемпредоставил бы любой купец, рыцарь или монах. Поэтому Рейневан был почтиуверен, что девушка уже безопасно добралась до места. Однако он поедом ел себяза то, что это не его заслуга. Впрочем, ел он себя не только за это.

– Если б не ты, – Самсон Медок словно читал егомысли, – девушка не вышла бы живой из замка Бодак. Ты уберег ее.

– А может, и нас тоже. – Шарлей облизнулложку. – Старый Биберштайн, конечно, выслал погоню, а мы, если кто-нибудьиз вас заметил, находимся очень близко от места нападения, гораздо ближе, чембыли вчера вечером. Если нас схватят… Хм-м-м… Может быть, девушка, незабывающая о спасении, поспешит на помощь с инстанцией, вымолит у отцасохранность наших членов.

– Если захочет, – резонно заметил Самсон. – Иуспеет.

Рейневан не прокомментировал. Доел суп.

– Вы, – заговорил он, – тоже меня удивили. ВБодаке было пятеро вооруженных раубриттеров-рубак. А вы управились с ними…

– Они были пьяны, – поморщился Шарлей. – Еслибы не это… Но факт остается фактом, я с искренним удивлением глядел на боевойперевес наличествующего здесь Самсона Медока. Надобно тебе было видеть,Рейнмар, как он высадил ворота, чес-слово, если б королеву Ядвигу у дверейВавеля поддержал кто-нибудь подобный, то сейчас на польском троне сидели бы неГабсбурги… М-да… А потом наш Самсон раздолбал мерзавцев-филистимлян. Короткоговоря: именно благодаря ему мы оба живы.

– Но, Шарлей…

– Благодаря тебе мы живы, скромный человече. Точка.Благодаря ему же, знай это, Рейнмар, мы встретились. На развилке, когдапришлось выбирать, я в основном настаивал на Бардо, но Самсон уперся –Франкенштейн, и все тут. Утверждал, что у него предчувствие. Обычно я высмеиваютакие предчувствия, но в данном случае, имея дело с существом сверхъестественными потусторонним…

– Ты послушался, – обрезал Самсон, как всегда, необращая внимания на ставшие уже стандартными шуточки. – Как видишь, этобыло мудрое решение.

– Не спорю. Эх, Рейневан, как же я обрадовался, увидевтебя на рынке славного города Франкенштейна на фоне прилавка со шлепанцами, втени ратушной башни. Я говорил тебе, что сильно обрадовался?

– Говорил.

– Радость, доставленная лицезрением тебя на фонешлепанцев, – не позволил сбить себя деремит, – повлияла также, о чемя хотел тебя уведомить, на небольшую корректировку моих планов. После твоихпоследних деяний, особенно после цирка с Хайном фон Чирне, фокусами назембицком турнире и болтовни перед Буко касательно колектора, я пообещал себе,что когда мы наконец доберемся до Венгрии и ты окажешься в безопасности, ясразу же по прибытии в Буду отведу тебя на мост через Дунай и так дам под зад,что ты свалишься в реку. Обрадованный и восхищенный, сегодня я меняю своинамерения. Во всяком случае, временно. Эй, хозяин! Пива! Живо!

Пришлось подождать, корчмарь не очень-то торопился. Вначалеего ввели в заблуждение мина и гордый голос Шарлея, однако он не мог незаметить, что, еще только заказывая суп, они довольно активно занималисьподсчетом скойцев и геллеров, которые выскребли из кошельков и уголковкарманов. В корчме, расположенной напротив ратуши, клиенты отнюдь непреизобиловали, однако корчмарь достаточно высоко ценил себя, чтобы с излишнейуслужливостью реагировать на окрики всяких заезжих лапсердаков.

Рейневан отхлебнул пива, не отрывая глаз от оборвышей,копошащихся в желтой луже между пренгером и колодцем.