Как уверяют многие мемуаристы, «двойное решение» НАТО очень серьезно разозлило советское руководство, которое стало более «враждебно относиться к Картеру и его Администрации». Более того, в своем заявлении от 3 января 1980 года Москва прямо заявила, что «попытка разговаривать с ней с позиции силы бесперспективна» и что она готова сесть за стол переговоров только после отмены данного решения.

Но уже в начале января 1980 года под предлогом «вторжения» советских войск в Афганистан Администрация Дж. Картера пошла на сознательное и резкое обострение отношений с СССР. Как считают многие эксперты, «этот поворот в политике США вызревал на протяжении нескольких лет», а его катализатором «послужила президентская предвыборная кампания». Первым очевидным звонком такого обострения стал отказ Вашингтона от ратификации договора ОСВ-2 на неопределенное время. Вторым звонком стала речь Дж. Картера, получившая название «Доктрина Картера», в которой он заявил, что «любая попытка внешних сил установить контроль над Персидским заливом будет рассматриваться как посягательство на важнейшие интересы США» и пресекаться всеми доступными средствами, включая военную силу. Наконец, третьим звонком стала полная победа «ястреба» З. Бжезинского над «голубем» С. Вэнсом, который в самом конце апреля 1980 года досрочно ушел в отставку, чего не делал ни один его предшественник на этом посту за последние 60 лет. Новым главой американского Госдепа стал сенатор Эдмунд Маски, который в силу объективных причин уже ничем не отличился на этом посту.

Между тем фактическим руководителем внешней политики Вашингтона стал З. Бжезинский, который принялся очень активно разыгрывать «афганскую карту» и сколачивать новый антисоветский фронт. Из рассекреченных архивов СНБ США стало очевидно, что именно он убедил Дж. Картера в том, что Кремль якобы сколачивает на Среднем Востоке «антиамериканскую ось» Москва — Дели — Кабул. Для противодействия этому необходимо срочно создать новую «антисоветскую ось» в составе Вашингтона, Пекина, Джелалабада, Эр-Рияда и Тегерана после примирения с ним[1044]. Как уверяет тот же А. Ф. Добрынин, вернувшись в конце января 1980 года из отпуска в Вашингтон, он был удивлен «небывалым размахом разнузданной антисоветской вакханалии» и «особенно одержимостью» Дж. Картера в этом вопросе.

Между тем европейские союзники США не так остро восприняли ситуацию с Афганистаном. Более того, явно в пику Дж. Картеру, с которым у Г. Шмидта и В. Жискар д'Эстена были очень натянутые отношения, они инициировали личные встречи с Л. И. Брежневым, которые прошли в мае и июне 1980 года в Варшаве и Москве. Тогда же, в середине мая 1980 года, в Вене состоялась встреча А. А. Громыко с новым госсекретарем Э. Маски, но она завершилась ничем, поскольку американская сторона продолжала активно продвигать идею З. Бжезинского о том, что только вывод всех советских войск из Афганистана сможет «разморозить» отношения между Вашингтоном и Москвой.

А тем временем в июне и июле 1980 года Дж. Картер вместе с З. Бжезинским состряпали целых пять Директив под № 18, 41, 53, 58 и 59 про «новую ядерную стратегию США», которую сами американские газеты оценили как повышение уровня «ядерного устрашения» СССР, что по факту было очередным военным психозом, сравнимым со временами маккартизма. Вместе с тем Москва не теряла надежд образумить вашингтонских «ястребов», и в августе 1980 года, после детального обсуждения состояния советско-американских отношений на Политбюро, Л. И. Брежнев направил Дж. Картеру новое личное послание по вопросу ратификации договора ОСВ-2 и взаимного сокращения ракет средней дальности в Европе. Однако поезд уже ушел, антисоветская истерия в новой президентской гонке набирала обороты. Дж. Картер очень рассчитывал вновь занять Белый дом, но этому так и не суждено было сбыться. 4 ноября 1980 года выборы выиграл республиканец Рональд Рейган, который через 2,5 месяца и займет Белый дом.

В связи с этим обстоятельством 17 ноября А. А. Громыко и Ю. В. Андропов направили в Политбюро новую совместную записку, в которой содержалось предложение «предпринять шаги по установлению неофициальных связей с окружением Рейгана для изучения лиц, которые, возможно, займут посты в его Администрации, и выявления их взглядов на внешние проблемы, особенно на отношения с СССР». Политбюро одобрило эту записку, и сразу после этого советскому послу А. Ф. Добрынину были даны все необходимые указания на сей счет[1045].

9. Предыстория и первый этап Афганской войны (1979–1984)

Особой страницей в истории брежневского правления стала Афганская война (1979–1989), вокруг которой до сих пор идут горячие споры. Сами истоки этой войны многие авторы ищут в июльских событиях 1973 года, когда в Кабуле произошел государственный переворот, в результате которого от власти был отстранен король Мухаммед Захир-шах, который тогда находился с визитом в Италии, и к власти пришло антимонархическое правительство, объявившее Афганистан республикой. Главой этой республики стал глава правительства, кузен низложенного монарха сардар Мухаммед Дауд, которого в ближайшем окружении бывшего короля называли «бешеный принц». Его неплохо знали в Москве, поскольку в 1953–1963 годах в королевском правительстве он занимал посты премьер-министра и министра национальной обороны[1046]. Через два месяца после этих событий, 11 сентября 1973 года, Л. И. Брежнев, находясь на отдыхе в Крыму, встретился с его младшим братом Мохаммадом Наим Ханом, которого также неплохо знали в Москве, поскольку, будучи в те же годы министром иностранных дел Афганистана, он приезжал в советскую столицу и встречался с Н. С. Хрущевым и другими советскими вождями. На сей раз между ним и Л. И. Брежневым состоялась довольно обстоятельная беседа, содержание которой советский генсек даже кратко изложил в своем личном дневнике[1047].

Конечно, в Москве прекрасно сознавали, что новый режим в Афганистане, созданный М. Даудом, носит ярко выраженный авторитарный характер, так как сразу после переворота были распущены Маджлесе мелли (парламент) и Верховный суд, а также запрещена деятельность всех политических партий. При этом официальной идеологией даудовского режима была провозглашена «народно-национальная теория революции», которая, по мнению профессора М. Ф. Слинкина, являла собой причудливую смесь прежних «монархических идей», то есть национализма, пуштунизма, афганства, исламизма, патернализма и антиколониализма и идей «экономического социализма»[1048]. Оказавшись на вершине власти, М. Дауд первоначально стал опираться на леворадикальное крыло армейских офицеров и интеллигенции, составивших половину членов всего Центрального Комитета Республики Афганистан. Однако уже весной 1974 года он начал чистку всего госаппарата от леворадикальных элементов и вскоре объявил любую оппозицию вне закона. Одновременно он приступил и к пересмотру внешнеполитического курса, пойдя на расширение контактов с Ираном, Пакистаном, Египтом и Саудовской Аравией, то есть всеми теми странами, у которых с Москвой было немало острых проблем. Однако самое главное состояло в том, что вопреки своим же многолетним убеждениям «о единстве всей пуштунской нации» он пошел на признание «линии Дюранда», созданной британцами еще в 1893 году, в качестве государственной границы между