litbaza книги онлайнРазная литератураБрежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах - Евгений Юрьевич Спицын

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 143 144 145 146 147 148 149 150 151 ... 227
Перейти на страницу:
Однако он отверг этот ультиматум и пригласил X. Амина на разговор в свою резиденцию, сообщив ему, что у него находятся генерал армии И. Г. Павловский и посол А. М. Пузанов[1072]. По всей видимости, Н. М. Тараки хотел обсудить с ним личное послание Л. И. Брежнева, в котором советский лидер призвал их прекратить взаимную вражду, но, когда Х. Амин прибыл в резиденцию Н. М. Тараки, произошла очень странная перестрелка, в ходе которой он получил легкое ранение, а глава президентской службы безопасности подполковник С. Д. Тарун был убит.

Далее события стали развиваться в стремительном темпе. Поздним вечером 14 сентября 1979 года по приказу начальника Генерального штаба генерала М. Якуба войска Кабульского гарнизона вошли в центр столицы и, взяв под контроль правительственные объекты, фактически блокировали резиденцию Н. М. Тараки. Одновременно Х. Амин провел заседание Политбюро ЦК НДПА, а уже утром 15 сентября под председательством министра иностранных дел и секретаря ЦК Шах Вали прошел чрезвычайный Пленум ЦК, на котором Н. М. Тараки и все его соратники из «банды четырех», которых к тому времени срочно эвакуировали в Москву, были сняты со своих министерских постов и исключены из партии. Сам Н. М. Тараки был обвинен в организации покушения на Х. Амина, отправлен в отставку и заключен под домашний арест, а новым генсеком ЦК, председателем Революционного совета и премьер-министром ДРА стал Хафизулла Амин.

Между тем в тот же день 15 сентября советским представителям в Кабуле за подписью А. А. Громыко была направлена шифровка, в которой говорилось, что «признано целесообразным, считаясь с реальным положением дел, как оно сейчас складывается в Афганистане, не отказываться иметь дело с X. Амином и возглавляемым им руководством. При этом необходимо всячески удерживать X. Амина от репрессий против сторонников Н. М. Тараки и других неугодных ему лиц, не являющихся врагами революции. Одновременно необходимо использовать контакты с X. Амином для дальнейшего выявления его политического лица и намерений»[1073].

Однако уже 9 октября 1979 года Н. М. Тараки был задушен в своем дворце, где он находился под домашним арестом. Судя по материалам следствия, эту акцию по приказу Х. Амина и М. Якуба осуществили несколько офицеров из их окружения, в частности начальник президентской гвардии майор Джандад, глава службы безопасности капитан Абдул Хадуд и командир роты охраны старший лейтенант Мохаммад Экбаль. Как только известие об этом пришло в Москву, то, по свидетельству А. А. Громыко, «этот кровавый акт произвел потрясающее впечатление на все советское руководство» и прежде всего на Л. И. Брежнева, который «особенно тяжело переживал его гибель»[1074]. Об этом же позднее в своих мемуарах писал и В. Жискар д'Эстен, поведавший о том, что в мае 1980 года во время приватной беседы Л. И. Брежнев сообщил ему: «Президент Тараки был моим другом. Он приезжал ко мне в сентябре. После возвращения Амин его убил. Это настоящая провокация. Это я ему не мог простить»[1075].

Естественно, Х. Амин об этом не знал и, всячески стараясь доказать свою лояльность Москве, слал туда телеграмму за телеграммой, в которых просил Л. И. Брежнева принять его. Однако отныне Х. Амин стал рассматриваться в Кремле не как «товарищ по совместной борьбе за торжество социализма», а как коварный убийца, способный на любое преступление. Более того, целый ряд авторов говорят о том, что именно убийство Н. М. Тараки «спровоцировало перелом, который в конечном итоге привел к принятию решения о вводе войск в Афганистан»[1076]. Вероятно, именно тогда органы госбезопасности стали срочно искать доказательства связи Х. Амина с зарубежными спецслужбами, прежде всего с ЦРУ, тем более что еще в студенческие годы он обучался в колледже при Колумбийском университете, а затем вторично ездил в США для получения степени доктора философии[1077]. Хотя генералы Л. Н. Горелов и В. П. Заплатин, которые неплохо знали Х. Амина и не раз лично встречались с ним, убеждены в том, что он был абсолютно просоветским человеком. А все байки о его давнишних связях с ЦРУ были сочинены, в том числе не без участия Б. Кармаля, по личному указанию Ю. В. Андропова, которому нужно было найти очень веский повод для ввода советских войск в Афганистан. Вся эта «грязная» работа была поручена первому заместителю начальника ПГУ генерал-лейтенанту Борису Семеновичу Иванову, который еще в марте 1979 года был назначен руководителем Оперативной группы КГБ в ДРА[1078].

Таким образом, можно предположить, что уже в середине октября 1979 года Ю. В. Андропов стал готовить почву для нужного решения. Хотя, как уверяет Г. М. Корниенко, «мучительные размышления “тройки” (то есть А. А. Громыко, Ю. В. Андропова и Д. Ф. Устинова — Е. С.) над проблемой, вводить или не вводить войска, продолжались в течение октября, ноября и первой декады декабря»[1079]. Так, 29 октября в ответ на послание X. Амина от 22 октября с его очередной просьбой о визите в Москву для личных встреч и переговоров с Л. И. Брежневым и А. Н. Косыгиным, «четверка» (Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, А. А. Громыко и Б. Н. Пономарев) направила в Политбюро ЦК совместную записку, в которой было сказано, что, «исходя из необходимости сделать все возможное, чтобы не допустить победы контрреволюции в политической ориентации Амина на Запад, представляется целесообразным придерживаться следующей линии: 1) Продолжить активно работать с Амином и в целом с нынешним руководством НДПА и ДРА, не давая Амину поводов считать, что мы не доверяем ему и не желаем иметь с ним дело. Использовать контакты с Амином для оказания на него соответствующего влияния и одновременно для раскрытия его истинных намерений; 2) Всем находящимся в Афганистане советским воинским подразделениям (узел связи, парашютно-десантный батальон, транспортно-авиационные эскадрильи самолетов и вертолетов), а также отряду по охране советских учреждений продолжать выполнять поставленные задачи; 3) При наличии фактов, свидетельствующих о начале поворота X. Амина в антисоветском направлении, внести дополнительные предложения о мерах с нашей стороны». Причем, судя по дневнику самого Л. И. Брежнева, он трижды (30 октября, 11 и 22 ноября) лично встречался с Ю. В. Андроповым, А. А. Громыко и Д. Ф. Устиновым для «обмена мнением о положении в Афганистане», где «Амин расстреливает много кадров»[1080].

Между тем тот же Г. М. Корниенко отмечает, что вскоре Ю. В. Андропов все же «пошел на поводу у своего аппарата, преувеличивавшего, с одной стороны, опасность пребывания у власти Х. Амина, которого стали открыто изображать американским агентом», а с другой — возможности Москвы «по изменению ситуации там в желательном для него плане». Кроме того, «над Андроповым, Громыко, Устиновым и, думаю, в еще большей мере над Сусловым довлело нечто большее», чем забота о безопасности страны «в связи с их опасениями относительно возможностей замены просоветского режима в Кабуле проамериканским. Роковую роль сыграло идеологически обусловленное, по сути своей ложное представление, будто речь шла об опасности «потерять» не просто соседнюю, а «почти социалистическую» страну»[1081]. Именно тогда, как явствует из мемуаров многих авторов (В. Жискар д'Эстен,

1 ... 143 144 145 146 147 148 149 150 151 ... 227
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?