«Конечно, есть способ, – говорит доктор. – Заведите ее вчащу леса и оставьте там одну. Если она найдет дорогу домой и вернется – нетрахайте ее».

Брион Мак-Гинли тупо смотрел на своего шефа несколькосекунд, а затем разразился громовым хохотом. Директор Джуэтт с удовольствиемвторил ему.

Они так веселились, что не услышали, когда Элис впервыепозвала Фрэнка. Но второй оклик был услышан сразу – это был уже не крик, аистерический визг.

Фрэнк подбежал к ней.

– Элис! В чем…

Но тут он увидел, в чем дело, и душу его сковал ледянойужас. Слова застыли на губах. Он даже почувствовал, как подтянулись исморщились яички, как будто хотели вернуться туда, откуда появились. Журналы.

Сохранявшиеся в глубокой тайне журналы из нижнего ящика. Онибыли разбросаны по всей комнате, словно конфетти в страшном сне: мальчики вшкольной форме и без нее, мальчики на сеновале, мальчики в соломенных шляпах,мальчики верхом на пони.

– Бог мой, что это? – послышался слева от Фрэнка голос, вкотором прозвучал ужас, смешанный с восхищением. Он повернул голову и увиделБриона Мак-Гинли – рот раскрыт, глаза округлились, чуть не вываливались изорбит.

«Это безобразная выходка, – хотел сказать Фрэнк. – Идиотскаявыходка, вот и все. Эти журналы не мои. Только взгляни на меня и поймешь, чтоко мне это не может иметь никакого отношения. К человеку моего… моего…». Моегочего?

Он не знал, чего именно, да теперь это и не имело значения,так как Фрэнк все равно потерял дар речи. Полностью.

Три человека стояли у входа в кабинет директора среднейшколы Касл Рок и молчали. Журнал, лежавший на краю кресла для посетителей,шевелил страницами в ответ на потоки знойного воздуха, влетавшего в раскрытоеокно.

Покачавшись некоторое время, он упал на пол и предоставилжелающим возможность прочитать название: «Сладкие мальчики».

«Провокация! Да, так и скажу им – это провокация. Но поверятли?

Предположим, подстроили взлом ящика. Поверят?».

– Миссис Тэннер? – послышался девичий голосок у них за спиной.

Как по команде все трое – Джуэтт, Тэннер и Мак-Гинли –испуганно оглянулись. Две девочки в форме восьмиклассниц – красный низ, белыйверх стояли в дверях. Элис Тэннер и Брион Мак-Гинли тут же встали плечом кплечу, чтобы загородить кабинет директора (сам Фрэнк Джуэтт, казалось, окаменели не сдвинулся с места), но было уже поздно. Глаза восьмиклассниц широкораспахнулись. Одна из них – Дарлин Викери – зажала ладонями свой пухлый розовыйротик и в ужасе смотрела на Фрэнка.

«Вот так, – думал он, – завтра днем все ученики будут вкурсе, а к вечеру – весь город».

– Идите, девочки, – сказала миссис Тэннер. – Кто-то мерзкоподшутил над мистером Джуэттом, отвратительно, подло, и вы не должны об этомникому рассказывать. Ни слова. Поняли?

– Да, миссис Тэннер, – послушно произнесла Эрин Мак-Авой; носовершенно очевидно, что не пройдет и трех минут, как она будет докладыватьсвоей лучшей подруге Донне Бьюли, что кабинет мистера Джуэтта украшенфотографиями мальчиков, на которых кроме тяжелых металлических браслетов нетничего.

– Да, миссис Тэннер, – также немедленно согласилась ДарлинВикери, но нет сомнений, что через пять минут она будет рассказывать своейлучшей подруге, Натали Прист, то же самое.

– Теперь идите, – сказал Брион Мак-Гинли. Он старался, чтобыголос звучал строго, но от страха охрип. – Идите же.

Девочки убежали, взмахнув подолами красных юбочек надкостлявыми коленками.

Брион медленно повернулся к Фрэнку.

– Я думаю… – начал он, но Джуэтт, не обратив на него нималейшего внимания, словно во сне прошел в свой кабинет. Закрыв за собой дверьс табличкой ДИРЕКТОР, он принялся медленно подбирать журналы.

«Почему бы тебе не объясниться с ними?» – взывал разум. Ноон игнорировал этот разумный призыв, так как гораздо яснее звучал голос изсамой глубины души, не голос, а инстинкт самосохранения, который подсказывал,что в этот самый момент он, Фрэнк, наиболее уязвим. Если он заговорит с ними,попробует только объяснить, то сам подпишет себе приговор, сам себя повесит, итак высоко, как повесили когда-то Хамэна.

Элис стучала в дверь. Фрэнк не слышал ее стука, продолжая,как истукан, бродить по кабинету и подбирать журналы, журналы, которые онсобирал в течение девяти лет, выписывал их из разных отдаленных уголков штата иполучал на почтовом отделении в Гейтс Фоллз, всякий раз опасаясь, что егозастукает полиция штата или почтовая инспекция и свалится на его несчастнуюголову как целая тонна кирпичей. Никто ни разу не обнаружил его.

И вот теперь…

«Да они не поверят, что это твои журналы, не позволят себе вэто поверить, – успокаивал голос разума, – такое открытие было бы слишкомвразрез с укладом их провинциальной тихой и размеренной жизни. Вот возьмешьсебя в руки и разберешься с этим вопросом». Но… кто мог такое натворить?

Кто?! (Фрэнк ни разу не задал себе вопрос: зачем, во имявсего святого, он приносил эти журналы сюда, почему из всех возможных потайныхмест выбрал именно свой рабочий кабинет? ).

Был только один человек, которого мог подозревать всодеянном Фрэнк Джуэтт, – единственный человек в Касл Рок, с которым он делилсятайнами своей личной жизни, Джордж Нельсон, учитель столярного дела в колледже.

Джордж Нельсон, весельчак из весельчаков, скрывавшийся подмаской консерватора и ханжи. Фрэнк познакомился с ним на вечеринке в Бостоне,где большая компания мужчин средних лет развлекалась с очень небольшой группойголых мальчиков. Это была одна из тех вечеринок, после которой ты остаток жизниможешь запросто скоротать за тюремной решеткой. Одна из тех вечеринок… Настоле, прислонившись к письменному прибору, стоял белый конверт. На нем былонаписано его имя. Фрэнк Джуэтт ощутил неприятный привкус горечи во рту,головокружение и слабость – как будто летишь вниз с верхнего этажа всорвавшемся лифте. Он поднял голову и увидел Элис и Бриона, стоявших на порогеплечом к плечу, открыв рот и не сводя с него глаз. «Теперь я могу понять, какчувствуют себя рыбы в аквариуме», подумал Фрэнк.

Он махнул им рукой, уходите, мол, но они не тронулись сместа, и это его не удивило. Это ведь все страшный сон, а в ночных кошмарахникогда ничего не происходит так, как тебе бы хотелось. Оттого они и кошмары.Фрэнк растерялся и не мог сориентироваться, но где-то в глубине душичувствовал, как зарождается маленькое голубоватое пламя гнева – словно живаятеплая искра под охапкой размокшей щепы.

Положив стопку журналов на пол, он сел за стол. Как ипредполагалось, ящик, в котором лежали журналы, взломан. Он вскрыл конверт ивытряхнул из него содержимое. По большей части гнусные фотографии: он сам сДжорджем Нельсоном на вечеринке в Бостоне развлекаются с симпатичными молодымилюдьми (старшему из этих молодых людей едва ли минуло двенадцать). На всехфотографиях лица Джорджа не видно, зато его собственное – в полной красе.