как можно больше этого питания. Здесь мы видим апелляцию даже не к Аристотелю (который решительно отвергал столь наивные воззрения), а к более древним мыслителям, чья позиция, очевидно, была недалека от простых народных верований.

Об орбитальном движении Солнца стоики не знали: летом оно поднималось выше, а зимой — ниже, и, пожалуй, это все, что замечает обычный человек. Попятное движение планет также представлялось чем-то неважным: блуждающие звезды просто оборачивались вокруг Земли медленнее обычных, да еще замысловато колебались вверх-вниз, каждая в своем интервале. Разумеется, ни о каких серьезных попытках доработать теорию гомоцентрических сфер речи не шло, да и не могло идти. Большинство приверженцев стоицизма не владели геометрией, тем более на таком уровне, чтобы понять построения Евдокса и Калиппа.

Многие современные авторы видят здесь чудовищный шаг назад, ведь уже пифагорейцы знали, что у каждой планеты имеется не только суточное, но еще и собственное замысловатое движение по наклонной орбите. Платон и Аристотель соглашались с этим фактом, хотя и не являлись профессиональными астрономами. Последние к тому моменту и вовсе занялись установлением различных аномалий в перемещениях небесных светил. Здесь, однако же, нужно понимать следующее. Как бы мы не относились к учениям Платона и Аристотеля, но оба этих человека, безусловно, являлись умнейшими и образованнейшими людьми своего времени. У них обоих было много последователей, но лишь немногие могли встать с ними на одну ступень, охватив своим интеллектом сразу столь многое. Если же говорить об античных математиках, которые развивали астрономические теории, то это всегда были люди с исключительными способностями к вычислениям и геометрии, а таких людей во все времена рождается немного. В античности просто не могло быть много людей, способных разобраться в небесных движениях. К тому же астрология все равно не зависела от точности любых построений, и если требовалось не только предсказать затмение, но и узнать, что именно говорят звезды касательно какого-либо вопроса, то здесь большим успехом пользовался харизматичный демагог, а не талантливый математик.

Иными словами, весь объем древних астрономических знаний держался на записях вавилонских и египетских жрецов, которые не занимались построением осмысленных теорий, а также — на работе относительно небольшого числа талантливых эллинов, которые сумели получить щедрое содержание при Александрийском Музее либо где-то еще. Большинство греков и римлян не имели ни способностей, ни времени, ни средств, чтобы просто изучить геометрию на том уровне, который позволил бы вычерчивать траектории планет с помощью эпициклов. Даже такие просвещенные римские авторы как Цицерон (I век до нашей эры) или Сенека (I век нашей эры), а также греческие доксографы — составители многочисленных популярных энциклопедий — не были знакомы с современными математическими теориями и принимали взгляды стоиков на устройство Космоса, как единственно разумные.

Сложившаяся ситуация не менялась затем многие века: профессиональные математики продолжали придерживаться теории эпициклов, тогда как все остальные чаще всего отдавали предпочтение концентрическим сферам. Для того чтобы примирить обе этих концепции, античные астрономы предложили следующую трактовку. Если допустить существование двух полых концентричных сфер, а между ними установить малый перекатывающийся шар, на котором закреплена планета P, то ее движение относительно Земли окажется точно таким же, как и в системе деферент-эпицикл. При этом уже не требовалось разбираться в обращениях воображаемых кругов, поскольку вся конструкция выглядит вполне материальной. В результате стоики смогли принять идею эпициклов, не отказываясь при этом от сфер Аристотеля.

Порядок расположения планет

Если математическая астрономия мало влияла на общепринятые представления об устройстве мира, то обратное влияние иной раз оказывалось достаточно сильным. Так, в стоических кругах быстро закрепилась идея о том, что именно огонь (а вовсе не абстрактный эфир, как это утверждал Аристотель) является истинной первичной субстанцией. Сложно сказать, насколько сильны тут были глубокие философские соображения, или же популярное учение просто переняло народное поклонение очагу. Так или иначе, но наделение огня особым статусом напрямую приводило к мысли о важной роли Солнца и его всепроникающем влиянии на устройство мира. Классическая метафизика наоборот стремилась как можно дальше уйти от древних традиций, а потому низвела Солнце на столь посредственное положение, что даже открытие связанных с ним аномалий в движениях всех планет и Луны не привели к серьезному обсуждению возможных причин данного факта.

Теперь же, благодаря стоикам, метафизические аргументы, напротив, начали некоторым образом примирять античную мысль с особой ролью Солнца. В самом деле, у человека центр тела находится в районе пупка, а душа — источник всех желаний, способностей и разума — сосредоточена в горячем бьющемся сердце. Можно поэтому предположить, что холодная Земля находится в геометрическом центре вселенной, а огненная душа мира расположена несколько в стороне. В таком случае вполне допустимо даже обращение Меркурия и Венеры вокруг Солнца, ведь душа тоже является своего рода центром. Последнее соображение, впрочем, хоть и появлялось у некоторых авторов, но никогда не становилось популярным. Зато подобные рассуждения наверняка повлияли на представления о порядке расположения планет. Издревле Анаксагор, пифагорейцы, а за ними Платон, Евдокс и Аристотель придерживались следующей традиционной последовательности

Земля-Луна-Солнце-Венера-Меркурий-Марс-Юпитер-Сатурн-Сфера звезд

и стоики сперва переняли от предшественников этот же порядок, однако постепенно перешли к иному варианту

Земля-Луна-Меркурий-Венера-Солнце-Марс-Юпитер-Сатурн-Сфера звезд.

Легко видеть, что в новом списке Солнце занимает особое положение ровно посередине между Землей и неподвижными звездами, причем с одной стороны находятся те планеты, которые не могут удаляться от него далеко, а с другой те, что свободно обходят всё небо.

Вероятно, что новый порядок пришел из Месопотамии, где планеты издревле располагали именно так, обозначая их именем названия дней недели. Цицерон утверждает, что данную последовательность впервые ввел родившийся в Селевкии и обучавшийся в Афинах философ-стоик Диоген Вавилонский. В данном случае мы очень хорошо видим, как новые астрономические знания проникли в античную мысль безо всякой связи с достижениями греческих математиков, более того — они сами затем переняли общепринятое мнение. Вероятно, уже Гиппарх придерживался именно такого варианта расположения планет. Птолемей принимал данный вариант как наиболее вероятный, хотя и уточнял, что невозможно привести доказательства истинности этой последовательности, впрочем, как и какой-либо иной. Так или иначе, но вплоть до Коперника никто не пытался подвергнуть указанный порядок серьезному сомнению.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ВЕЛИКОЕ ПОСТРОЕНИЕ

Античная астрономия после Гиппарха. Клавдий Птолемей

Два с половиной столетия после смерти Гиппарха античная астрономия не знала ярких имен, пока во II веке нашей эры не засияла, наконец, звезда Клавдия Птолемея. Насколько огромным оказался вклад